Russkiy Viking1 писал(а) 20.05.2018 :: 23:38:08:


Викинг, отношение к гумманитарным наукам как шлюшке обслуживающей текущую политическую коньюктуру весьма чревато например наступанием на одни те же грабли. И не в истине дело речь, а в социальной шизофрении, когда видим одно, говорим другое, а делаем третье. Впрочем, это уже к делу не относится, а факт остаётся фактом. Ваше видение истории как науки маргинально.

Russkiy Viking1 писал(а) 20.05.2018 :: 23:42:53:

Как это противоречит тому что я сказал и причём тут количество погибших славян? Славян погибло множество, а всех людей ещё больше. Но геноцид был евреев и цыган. В Европе по крайней мере.

Russkiy Viking1 писал(а) 20.05.2018 :: 23:46:27:

Отлично. А откуда в революции тогда так много евреев взялось? От хорошей жизни или гешефтик другой решили поиметь?

Alba писал(а) 21.05.2018 :: 00:05:45:


Гешефтик хотели. Там и так не бедные были, но еще хотелось. В революциях беднота не участвует - это игры сильных мира сего.

Alba писал(а) 21.05.2018 :: 00:20:13:


Деньги - это власть, а власть - это очень большие деньги. Не получили, так как Сталин и Ленин тогда сорвали им этот джек-пот. Но хотелось же. Сейчас тоже Путин сорвал, а на Украине получилось. Дорогу осилит идущий.

Alba писал(а) 21.05.2018 :: 00:31:07:


Да, Выполнял указания своих родственников - американских банкиров. Плюс, авантюрный характер, нарциссизм  Он на фоне революции сам собой любовался.

Дилетант писал(а) 20.05.2018 :: 23:30:49:


Ну, да. Делает вид, что не понимает.
Когда узбека принимают в ВУЗ вместо русского - это нормально, а если вместо еврея - это недопустимо.

Цитата:

Ну так в СССР проживала куча нацменьшинств. Удовлетворять приходилось всех. А это невозможно в принципе. Кого-то удовлетворил, а кого-то нет. Вот если вместо еврея брали русского, то это явный антисемитизм. В если вместо еврея взяли коряка? Это антисемитизм? Поэтому это очень сложный вопрос. Я ведь не отрицаю, что на бытовом уровне этот самый антисемитизм никуда не делся (да и сейчас тоже, судя по Русскому Викингу). Поэтому оттуда он прорывался на общественный уровень. Но на государственном то его гасили, и не заметить это тоже было нельзя. Причем гасили не только антисемитизм, но и любые проявления крайнего национализма. Насколько успешно, другой вопрос.
А что касается образования, то я повторю - это скорее интернационализм, доведенный до абусрда, с квотами. Тут у нас много евреев? Нехорошо, нужно разбавить. Тут у нас много русских, особенно в сфере технических кадров? Нехорошо, надо разбавить местными. То, что все эти квоты неоднозначно воспринимались этими самыми меньшинствами и неменьшинствами, опять другой вопрос. Никто же не запрещал евреям например идти в ПТУ, или в другие сферы экономики. Другое дело, что они сами туда не стремились. А государство хотело регулировать этот процесс. С этой стороны это можно назвать ущемлением, но получается ущемляли всех и выделить в этом особую роль евреев не получается.

Russkiy Viking1 писал(а) 21.05.2018 :: 06:27:26:

Ну.. не всем же быть специалистами в родствениках Троцкого. Так поделитесь информацией или это секрет?

Russkiy Viking1 писал(а) 21.05.2018 :: 00:39:50:

Это, как бы, ближе к теме.
А что сам Лейба думает по этому поводу? Кто лучше него то знает?
"1896-й, стал переломным годом моей юности, ибо поставил передо мною вопрос о моем месте в человеческом обществе. Я жил в семье, где были взрослые дети, уже слегка захваченные новыми течениями. Замечательное дело: на первых порах я давал в разговоре решительный отпор "социалистическим утопиям". Я разыгрывал из себя скептика, который через все это прошел. На политические вопросы я откликался не иначе, как тоном иронического превосходства. Хозяйка, у которой я жил, глядела на меня с удивлением и даже ставила меня в пример, правда, не совсем уверенно, своим собственным детям, которые были несколько старше меня и тянули влево. Но это была с моей стороны лишь неравная борьба за свою самостоятельность. Я пытался избежать личного влияния на меня тех молодых социалистов, с которыми меня столкнула судьба. Неравная борьба длилась всего несколько месяцев. Идеи, которые носились в воздухе, были сильнее меня. Тем более, что в глубине души я ничего так не хотел, как подчиниться им. Уже через несколько месяцев жизни в Николаеве поведение мое коренным образом изменилось. Я отказался от напускного консерватизма и забирал влево с такой стремительностью, которая отпугивала кой-кого из моих новых друзей. "Как же так? -- говорила моя хозяйка, -- напрасно, значит, я вас ставила в пример своим детям".
"Приезжая в Николаев для продажи зерна, отец какими-то путями узнал о моих новых знакомствах. Он чувствовал, что надвигается опасность, но надеялся еще отвратить ее силою отцовского авторитета. У нас было несколько бурных объяснений. Я непримиримо боролся за свою самостоятельность, за право выбора пути. Кончилось тем, что я отказался от материальной помощи семьи, покинул свою ученическую квартиру и поселился вместе со Швиговским, который к этому времени арендовал другой сад, с более обширной избою. Здесь мы вшестером жили "коммуной". Летом число наше увеличивалось одним-двумя туберкулезными студентами, искавшими чистого воздуха. Я стал давать уроки. Мы жили спартанцами, без постельного белья, и питались похлебками, которые сами готовили. Мы носили синие блузы, круглые соломенные шляпы и черные палки. В городе считали, что мы примкнули к таинственной секте. Мы беспорядочно читали, неистово спорили, страстно заглядывали в будущее и были по-своему счастливы."