Ленин, вероятно, и сам не знал, как следует избавиться от царя и его фамилии.

А вот этот тезис основан на послезнании. В 1918 году ещё никто не знал, чем это всё закончится.

- Абсолютно точно можно сказать, что к 16 июля 1918 года, то есть накануне расстрела, в Москве всё ещё готовится суд над Николаем II. Есть документы.

Знал, что умертвит царя. Каким способом, вероятно, определиться не успел.

В январе 1919 года расстреляны в Петропавловской крепости:
1. великий князь Николай Михайлович;
2. великий князь Георгий Михайлович;
3. великий князь Павел Александрович;
4. великий князьДмитрий Константинович.

то чем последние могли навредить советской власти?

В самый лютый, самый кровавый период первых лет большевистского террора арестовали и засадили в бывшую Пересыльную тюрьму на Шпалерной улице великих князей Павла Александровича, Дмитрия Константиновича, Николая Михайловича, Георгия Михайловича и князя Гавриила Константиновича. Я неоднократно обращался к Горькому с просьбой похлопотать об их освобождении, потому что только Горький, он один, мог тогда это сделать через Ленина...
Горький, занятый в это время хлопотами через Москву о каких-то других, по его словам, ему близких людях, с великими князьями медлил. Наконец решительно сказал мне: «Положение для князей сейчас очень серьезно. Вы просите заняться ими — я согласен. Как это сделать? Вам надо дать свидетельство о болезни кого-нибудь из них, чтобы с него начать хлопоты у Ленина». Горькому хотелось начать с Николая Михайловича, историка, труды которого он ценил и с которым еще до революции встречался. Но я возразил, что в Шпалерной тюрьме я никого из администрации не знаю и уйдет некоторое время до врачебного освидетельствования арестованных. Если же начать с Гавриила Константиновича, то это просто: он был моим Пациентом до самого «Октября», приезжал на сеансы лечения моим методом, У меня имеется его история болезни и на основании ее я могу выдать соответствующее свидетельство, которое Горький сейчас же может в Москве использовать. В ожидании решения в Москве судьбы Гавриила Константиновича, я добился в Чека нужного документа для посещения великих князей в тюрьме на Шпалерной.
Первое мое свидание было с одним Гавриилом Константиновичем, следующее — со всеми великими князьями. Встречи были без охраны.
Великие князья вошли все вместе. Они держались с приятным спокойным достоинством: ни нервности, ни тревожной озабоченности своей судьбою. Я рассказал им, зачем приехал, и спросил, в каком порядке хотят они, чтобы велись хлопоты об их освобождении. Они указали мне следующий порядок: Павел Александрович, Дмитрий Константинович, Николай Михайлович, Георгий Михайлович. Что касается Гавриила Константиновича, то он должен бы быть последним, но если уже приняты меры, чтобы добиться его освобождения, пусть он будет первым.
Я осмотрел Павла Александровича, а в следующее посещение — Дмитрия Константиновича. Недуги в их возрасте были у каждого из них. Я написал обоим по свидетельству и отвез эти свидетельства Горькому. Однако впредь до окончания дела с Гавриилом Константиновичем использовать их он не мог.
Благодаря настоятельной просьбе Горького, Ленин согласился на освобождение Гавриила Константиновича, и князя перевезли в частную лечебницу д-ра Герзони. Вскоре же Горький сказал: «Освободить-то его освободили, а что же дальше? Если оставить его у Герзони, его там убьют. Нет другого выхода, надо взять его ко мне. У меня в квартире его не посмеют тронуть». И Горький взял Г. К. и его жену к себе...
Судьба остальных великих князей — трагедия. Горький поехал в Москву со специальной целью уговорить Ленина освободить не только Павла Александровича, но всех четырех. Ленин и в этот раз его просьбу исполнить согласился. Но произошло непредвиденное, невероятное...
Московская Чека телефонировала Петроградской Чека, что Ленин только что дал согласие на освобождение князей, и Петроградская Чека, прежде чем пришло официальное постановление, в ту же ночь расстреляла их всех... Вот как Горький рассказал об этом:
«Я примчался на вокзал с бумагой, подписанной Лениным. Очень торопился, чтобы успеть на петербургский вечерний поезд. Случайно на платформе мне попалась в руки вечерняя газета. Я развернул ее... — расстрел Романовых!.. Я обомлел... Вскочил в вагон... Дальше ничего не помню. Очнулся глубокой ночью в Клину, один в пустом вагоне на запасном пути...»

А кому они были нужены, и без них интервенция была.

Вы считаете, что такой повод как "воцарение богомпомазанных наследников" (будь они и в коме) не является "благородным" поводом для интервенций и политического шантажа в масштабах всей страны?

Вообще доля монархистов в белом движении была ничтожно мала. Да и представители Дома Романовых в белых армиях появлялись крайне редко.

Тогда бы конца и края не было бы интервенциям, если хоть кого-то из царской семьи в живых оставили.

— Наиболее теплые, даже дружеские личные отношения изо всех зарубежных монархов сложились у русского императора с английским королем. ...


— Но давайте вернемся к вопросу, почему венценосная семья не была перевезена в Англию.

— А потому, что Англия пересмотрела свое первоначальное решение. Так сказать, “одумалась”. Ровно через месяц, 10 апреля 1917 года, король Георг V дает указание своему секретарю лорду Станфордхэму предложить премьер-министру, “учитывая очевидное негативное отношение общественности, информировать русское правительство о том, что правительство Его Величества вынуждено взять обратно данное им ранее согласие”.

Теперича, согласимся уж с очевидным, что по поводу вины Ленина, вопрос снимается полностью.

Действует же, по всей вероятности, та же группа, в которую входили и "уральцы".
Заметим, что у этих людей видимо была весьма могущественная "крыша" в Кремле, раз они не побоялись даже возможных разборок с самим вождём, по этому делу великих князей.

Да, прекратите, какая интервенция! У Николая не было никакой поддержки не только в России, но и даже у своих европейских коронованных сородичей: