А если какая-то тупая башка видит смысл в словах "все "злодеяния монголов" творили армяне", так вот, это проблема той самой тупай башки из Хуай армии

Вы утверждаете, что я это выдумал. Вы и впрямь не знаете, откуда эти слова?

Lion - Рыцарь Креста писал(а) 12.07.2010 :: 13:29:30:

Не знаю. Жду ссылки.

Вы не знаете?? Думаю Вы врете, но Вам не хочется говорить то, что ан руку собеседнику

"татары велику язву понесоша, паде бо и их немалое множество

Lion - Рыцарь Креста писал(а) 12.07.2010 :: 13:40:08:

Ну так скажите вы, что там мне не на руку? Приведите, наконец, ссылку, как это прнято на форумах.

Владимир Чивилихин
ПАМЯТЬ (Роман-эссе)
Книга вторая

Татищев:

Особую источниковедческую проблему составляют так называемые «Татищевские известия» — информация различного объёма (от одного-двух добавленных слов до значительных по объёму годовых статей, пространных речей князей и бояр), которая не обнаруживается в известных нам летописях. В ряде случаев, цитируя эти известия, Татищев ссылается на летописи, надёжно не идентифицируемые («Ростовская», «Голицынская», «Раскольничья», «Летопись Симона епископа»). Особое место среди татищевских известий занимает Иоакимовская летопись — текст, снабжённый особым введением Татищева и представляющий собой выписки из особой летописи о событиях IX—X вв., автором которой Татищев считал первого новгородского епископа Иоакима Корсунянина, современника Крещения Руси.

В историографии отношение к известиям Татищева было различным. Историки второй половины XVIII в. (Щербатов, Болтин) воспроизводили его сведения без проверки по летописям; скептическое отношение к ним связано с именами А. Шлёцера и особенно Н. М. Карамзина, который счёл Иоакимовскую летопись «шуткой» Татищева, Раскольничью летопись — «мнимой», на основании критического анализа отвёл целый ряд конкретных татищевских известий и излагал их выборочно в примечаниях, а не в основном корпусе «Истории государства Российского». Во второй половине XIX в. С. М. Соловьёв и многие другие авторы приступили к «реабилитации» Татищева, систематически привлекая его известия как восходящие к не дошедшим до нас летописям. При этом учитывались и добросовестные заблуждения историка. Словарь Брокгауза и Ефрона характеризует тогдашнее состояние вопроса так: «Добросовестность Татищева, раньше подвергавшаяся сомнениям из-за его так называемой Иоакимовской летописи, в настоящее время стоит выше всяких сомнений. Он никаких известий или источников не выдумывал, но иногда неудачно исправлял собственные имена, переводил их на свой язык, подставлял свои толкования или составлял известия, подобные летописным, из данных, которые ему казались достоверными. Приводя летописные предания в своде, часто без указания на источники, Татищев дал в конце концов в сущности не историю, а новый летописный свод, бессистемный и достаточно неуклюжий».