В.В.Фомин. Варяги и варяжская Русь. К итогам дискусси по варяжскому вопросу. М., 2005.
с.81.
Ломоносов, которого рисуют национал-патриотом и непримиримым борцом за "чистоту" рядов российской науки, рекомендовал для работы в Академии иностранцев, например, профессора Марбургского университета И.К.Шпангенберга. Предлагал он пригласить и немецкого химика К.Дахрица, но Миллер, будучи секретарем Академического Собрания, выписал У.Х.Сальхова, который, вспоминал Ломоносов, не пристав к "шумахерской стороне", был "выгнан из России бесчестным образом". Он же решительно опротестовал мнение Л.Эйлера, вниманием и добрым расположением которого к себе очень дорожил, выступившего против приглашения в Академию И.К.Шпангенберга и И.П.Эбергарда.
с.82
Ломоносов, которому приписывают особую нелюбовь к немцу Миллеру, полностью поддержал его в конфликте с русским П.Н.Крекшиным, когда тот, получив отрицательный отзыв Миллера на свое сочинение по генеаологии, где выводил Романовых от Рюриковичей, обвинил его в "государственном преступлении". К разрешению этого довольно непростого и связанного с высочайшей фамилией дела были привлечены Штрубе де Пирмонт, Тредиаковский и Ломоносов. И в чью пользу он был решен и прежде всего благодаря уому, видно из жалобы Крекшина в Сенат в декабре 1747 года. По его словам, Миллер, "не знав истины, заблудил и высочайшую фамилию неправо простою дворянскою дерзнул писать, и профессоры Ломоносов, Тредиаковский и Штрубе в неведении же сию лжу за истину признавали", и требовал привлечь их к делу. Ломоносов, решительно втсав на защиту правоты немца Миллера и выступив против фальсификации русского Крекшина, проявив при этом, как справедливо заметил С.Л.Пештич, "большое гражданское мужество". По словам А.И.Андреева и В.Р.Свирской, его позиция в данном споре говорит "о защите им исторической правды и принципа научности от чуждых науке влияний, независимо от того, надо подчеркнуть, от кого они исходили - от русского или немца. Хотя для А.Б.Каменского этот случай - лишь пример корпоративной солидарности, вызванной "необходимостью защиты авторитета Академии, довольно странный в свете разглагольствований автора о крайне пристрастном отношении Ломоносова к Миллеру, да и к тому же заручавшегося в том поддержкой своих высоких покровителей.
Думаю все понятно и без лишних комментариев