Итак, на чем же основаны разговоры о пехоте у салтовцев?
Крыганов А.В.
Вооружение и войско населения салтово-маяцкой культуры
(по материалам могильников с обрядом трупосожжения)?:
Процент воинских захоронений в целом, а также процентное содержание каждой части войска можно попытаться определить на материалах полностью раскопанного Сухогомольшанского могильника. Всего с оружием 15,6% могил, и, по приблизительным подсчетам, большинство, (до 2/3) взрослого мужского населения не принадлежало воинству. Если все воинские захоронения принять за 100%, то на долю конных дружинников придется 22%, на остальную часть войска — 78% (41% — пехотинцы).
Понятно, что цифры эти лишь приближенно могут отражать реально существовавшее организационно-тактическое деление войска, в основном, по-видимому, совпадающее с социальным членением общества. Последнее предположение основывается на сопоставлении вооружения с другими видами погребального инвентаря воинских захоронений, поскольку иные критерии (подсчет количества затраченного на совершение погребения общественного труда, определяемого размерами погребального сооружения) в данном случае неприемлемы. Всем могилам дружинников сопутствует довольно богатый по количеству погребальный инвентарь, среди которого чаще всего встречаются ножи, складные серпы, тесла-мотыжки. В захоронениях военачальников были найдены шампуры, котлы, украшения. Только {110} один из трех таких комплексов, где оружие ближнего боя представлено не саблей, а топором (компл. № XVI), сопровождался малым количеством вещей. Он принадлежал, видимо, представителю воинской верхушки не по социальному рангу, а по боевым заслугам. В могилах группы Б инвентарь гораздо беднее, но в каждом конкретном случае его тем больше, чем больше в погребении вооружения или конского снаряжения. Создается впечатление, что между всадниками и
пехотинцами (?) этой группы не было значительных имущественных или социальных различий. Таким образом, социальные верхи общества представлены дружинными захоронениями группы А. В могилах группы Б, вероятно, были погребены не профессиональные воины, а лица, имеющие право носить оружие, по-видимому, представители средних социальных слоев — свободные общинники. Трудно что-либо определенное оказать о различиях между подгруппами группы Б: имеем ли мы дело с социальными, имущественными, хозяйственными или военными факторами?
Распределение воинских могил по площади Сухогомольшанского некрополя очень неравномерно (рис. 5). Больше всего их в IV группе, где содержатся захоронения воинов различных социальных и воинских рангов, есть и могилы без оружия. Эта группа малочисленна, очень компактна, датируется узкими хронологическими рамками — второй половиной VIII — нач. IX в., т. е. началом времени функционирования могильника. Все это позволяет предположить появление IV группы могил в результате каких-то кратковременных военных действий, связанных, быть может, с освоением новой территории. Почти нет воинских захоронений в V группе. В то же время почти все дружинные могилы относятся к I группе, причем локализуются не в ее сердцевине, а на периферии, что, возможно, является отражением процесса обособления воинов-профессионалов от остальной массы соплеменников.
Все воинские захоронения, за исключением двух (№ 89 и 175) — безурновые. Заманчиво было бы видеть в этом явлении отражение социального делания общества, выражающееся в отношении к праву быть воином. Однако, по мнений В.К. Михеева, указанные обрядовые различия имеют не социальный, а какой-то внутрикультурный характер [44].
Наборы вооружения, особенно дружинных захоронений, позволяют высказать соображения относительно некоторых вопросов военной тактики и стратегии. Обращает на себя внимание, с одной стороны, незначительное количество оружия дальнего боя — луков и стрел, а с другой — большой удельный вес оружия ближнего боя, прежде всего копий. Даже
с учетом неадекватности наборов погребального оружия с реально существовавшим арсеналом боевых средств [45. С, 41] эта тенденция, в разной степени присущая всем лесостепным, в том числе аланским и болгарским племенам салтово-маяцкой культуры, прослеживается очень отчетливо. Объясняется это, видимо, изменением характера боевых действий, происходящим по мере оседания кочевников на земле и образования государственных объединений. Нашествия и {112} набеги сменяются борьбой за политическое господство, быстротечные схватки с неограниченной свободой маневра и преимущественным использованием оружия дальнего боя уступают место упорным сражениям за сохранение своей экономической базы [48. С. 23; 49. С. 21, 39, 80-81], в которых решающее значение имел тесный рукопашный бой с применением колюще-рубящего и ударного оружия. Средства ведения ближнего боя в качестве решающих для исхода вооруженной борьбы были выдвинуты общим развитием средневековой военной техники [45. С. 76]. Указанные причины
могли повлиять на усиление роли и увеличение численности пехоты.
Источник:
http://annales.info/hazar/small/weapon.htmЧто-то, я не вижу здесь веских оснований говорить о пехоте. От того, что всадник спешивается по ситуации, он пехотинцем не становится. Пехота, как основной род войск (78%), для того периода, в условиях лесостепи\степи и характера военного дела сепняков в целом, не более чем вымысел. Тем более, если обратиться к специальной литературе , есть с чем сравнить. Реальная пехота, по соседству, действительно была и неплохо описана с точки зрения вооружения и тактики. Но вот аланы-русь, их гипотетический Русский каганат, незафиксированная источниками пехота, так и остаются, по сути , мифом.
PS. Тематика интересная, так что, по возможности, постараюсь продолжить, в том числе, касаемо упоминавшейся статьи о военно деле алан.
Страниц: 
Аланская гипотеза. (Прочитано 349996 раз)