Северный Урал – это Приполярье, с эффектом «белых ночей». Гор тут и нет фактически: пологие холмы.
    Я был пару недель в гостях у двоюродного брата Гены, в 1976г., в Волчанске. То ли городишко, то ли посёлок городского типа – не поймёшь. Местность – болотистая: погреб регулярно затопляет водой. Выроют могилу утром, принесут покойника к обеду, а в могиле – вода. Сначала вёдрами её вычерпают, потом хоронят.
   В Волчанке было очень много немцев. Да, тех самых, с Поволжья. По словам Гены, если немцы разговаривают на завалинке, а рядом проходит «не немец», то они сразу переходят на русский язык. Если здороваешься – немец обязательно встанет и картуз снимет; никакого рукопожатия сидя он не допустит. Хозяйство они держат крепко: в заборе все дощечки подогнаны одна к одной, и даже собачью будку делают так, как будто самому в ней жить.
   Тут кедров много,- не то, что в ХМАО. Кедровые орешки тут грызли так, как в нашей средней полосе – семечки. Мох, очень много мха, густого и толстого, как персидский ковёр, который покрывает землю сплошняком. Подошвы утопают в нём по щиколотку. Мох очень красивый, разноцветный, с земли поднимается на ёлки – как будто ёлка стоит в шубе! Комаров не очень много (по сибирским меркам), можно ходить даже без накомарника, обмазавшись репеллентом типа крем «Тайга», т.к. гнуса нет. Но только в кепке, штанах и сапогах.
   Чем выше к северу, тем ниже ходит солнце, а из-за этого сельское хозяйство тут убогое, и даже теплица не помогает. На кислых почвах твои грядки мичуринские урожаи не дадут, однако. Лук до семян не вызревает; при СССР мать почти каждый год отправляла в Волчанку посылочку с семенным луком. Там его сажают, луковицы худо-бедно получаются. Гена в ХХ1 веке уже посадил вишню, но она завязь «не держала», всё осыпалось.
    Гена жил в своём доме, с женой и двумя сыновьями. Разумеется, были сараи со свинкой и кроликами, грядки + теплица. Тут, в Волчанке, в каждом дворе была «летняя кухня», т.е. еду приготовляли именно тут, а не в доме.
    Был у Любы, жены Гены, фирменный рецепт от немцев: «гребли» (как-то так звучало), а на самом деле – те же самые пончики. И ведь рецепт простой: мука, кефир, сода, соль – и тесто быстро поднималось, т.е. кефир был очень кислый, «у вас такого нет», а повторить не удалось. В лепёшках делали дырки, бросали на сковородку с топлёным салом – они в ней плавали, как кораблики, и раздувались в пончики. Потом пончик макаешь в толчёный сахар (пудру) – и кушай. Я так и не понял, ел ли я когда-нибудь что-то лучше этих греблей.
    Мух набивалось в эту летнюю кухню – ты ж боже ж мой. Сначала их выгоняли (а то и травили), потом печку топили. Да, все такие кухни топились углём. И баня – тоже, а ванн в частных домах не было, как и батарей отопления. Мелкая угольная крошка по всей улице: на дороге, на обочине, на траве возле домов (тут гусиная лапка очень хорошо растёт, жирно). Понятно: каждый дом уголь себе выписывает, разгружает.
    В центре города было «восемь улиц» с капитальными домами, где были телефоны, ванны, вода и туалеты, а в пригороде – всё это было только на улице, все удобства. До колодца Гене было топать порядка 60-70 метров, а кому-то – явно дальше.
   Гена так и прожил до самой смерти в этом доме (до 65 лет).
   Газ у Гены в доме был. И это уже плюс, в сравнении с деревней. В таком доме образ жизни, сами понимаете, может быть только «почти крестьянский». Но Гена был помощником машиниста тепловоза (уголь возил от шахт). Не скажу даже точно, стал ли он машинистом, но ведь, по любому, он был работником ПРОМЫШЛЕННОСТИ, а не сельского хозяйства. И не он один был такой. Таких рабочих посёлков по стране – море, и даже совхозы, если разобраться, были наполовину рабочими посёлками.
    Условия, каковые нам кажутся вообще дикими, для людей, работавших вчера в сталинских колхозах, были почти что праздником. Увы, при таком образе жизни от таких работников нельзя требовать продукции мирового уровня,- только тяжёлые, примитивные и грязные работы. Вот и прикиньте, что у нас при СССР была за экономика с такими рабочими посёлками и пригородами малых городов (и моём городишке есть такой «сельский» пригород). Был слишком большой разрыв между «космосом» и «землёй».
    Времена постепенно меняются: сначала появляются колонки вместо колодцев, потом – водопровод и сетевой газ. Но медленно, медленно… (Только в ХХ1 веке татарские частные дома стали централизованно газо-, и водо-снабжаться, и это в нефтяном-то крае!)
    Самое главное: проживающие в таких домах не имели права на бесплатную советскую жилплощадь. Ведь, как ни крути, дома были неветхие, санитарная норма площади на 1 чел. соблюдалась – это ж вам не коммуналка, не общага и совсем не барак! А люди и без телефонов ухитрялись передавать информацию. Они не чувствовали себя обиженными, что им квартиры не дают; медленно, медленно они вызревали до мысли, что надо бы и в их дома протянуть блага цивилизации…
    Сыновья Гены, мои двоюродные племянники, живут сейчас в квартирах, и мать из дома забрали.