mistral
|
Помните незадачливого мсье Буанасье, воскликнувшего: "Галантерейщик и кардинал спасут Францию!"?
Но то художественный вымысел. А жизнь может выписать подобное всерьёз и гораздо колоритнее.
Предлагаю поговорить об обычных людях, которых случай толкнул на то, чтобы изменить ход истории.
Итак, мой герой - почтмейстер Друэ.
Ой, сколько же я слышал о нём прежде, но всё как-то расплывчато. В некоторых источниках в доинетовскую пору чудеса внимания приписывались не ему, а якобы его смышлёному сынишке. Да и само имя этого человека я узнал относительно недавно, после знакомства с фундаментальной работой англичанина Томаса Карлейля "Французская революция"; в ней автор выписал образ этого человека так подробно, что будто видишь его воочию, этого неутомимого живчика, человека, которому не так важны были идеи революции, как само вмешательство в чужую большую Тайну.
Оплошность королевской семьи, отправившейся в бегство заграницу и превратившей бегство в беспечную прогулку с многочисленными и продолжительными привалами, в конце концов провалила всю затею. Но главную роль в её провале сыграл он, почтмейстер Друэ. Находясь в тот день в дурном настроении, присев отдохнуть на свежем воздухе, от нечего делать, его внимание привлекла роскошная карета (т.н. "большая берлина"). Это как если бы в наши дни где-то в глухой деревне перед сельсоветом остановился бы "майбах".
В эпоху Людовика XVI не было ни телевидения, ни фотографии. Но он не мог не знать, что его лицо красуется на всех французских дензнаках. Что ж ему не сиделось спокойно, он, как пишет Карлейль, несколько раз выглядывал из-за занавески в окно, и цепкие глаза Друэ запечатлели его лицо в своей памяти. К тому времени революционное правительство пустило по всей Франции гонцов, оповещающих о бегстве Бурбонов. И гонцы, в отличие от беглецов, лошадей не жалели, поэтому уже почти нагнали "большую берлину" примерно в то самое время, как она оказалась рядом с Друэ. Королевскую семью ещё могло спасти то, что их не узнали. Но Друэ изменил ход не только французской истории, но и всей Европы. Ведь уйди Людовик за границу и во Франции неминуемо началась бы гражданская война и не факт, что санкюлоты взяли бы верх над роялистами. А раз так, то и последующий взлёт Бонапарта мог не состояться.
Это всё, конечно, домыслы, трактование Истории в сослагательном наклонении. И вместе с тем поимка Людовика смогла произойти только после того, как Друэ со своим приятелем Гийомом, поняв, что лицо монарха на денежных купюрах и лицо человека, выглядывавшего из только что отъехавшей в сторону Варенна кареты, идентичны, пустились вскачь, обогнав карету и предупредив местную власть Варенна.
Впоследствии Друэ оказался в плену у австрийцев, которые знали, кто этот человек и что за ним кроется в его прошлом. Они спрятали его на вершине не то горы, не то высокого холма, а снизу, возле единственной дороги, по которой можно было бы спуститься, поставили караул. Но такой же неутомимый, как и в Варенне, Друэ, смастерил не то подобие параплана, не то мини-воздушный шар, на котором неудачно попытался спуститься с вершины холма. Его поймали. Позднее он был обменен австрийцами на дочь Людовика XVI, находившуюся в революционной Франции; эту молодую женщину Наполеон назвал "единственным мужчиной среди Бурбонов" за её рвение в восстановлении прав своей семьи во время Реставрации Бурбонов.
Подводя итог, хочу сказать, что личность Друэ для всей европейской истории представляется мне более, чем знаковой. Но я не считаю, что этот знак плюс.
|