Далее едем:
Цитата:Чем дальше уходят от нас события военных лет, тем ценнее становятся вспоминания их участников. В архиве историка и краеведа Д.Г. Ленивова хранятся не публиковавшиеся ранее вспоминания его отца, Геннадия Дмитриевича Ленивова, который пережил первую оккупацию Ростова-на-Дону в ноябре 1941 года, и стал свидетелем расстрела мирных граждан из дома на улице Верхненольной.
С приходом германской армии в Ростов безопасней стало жить на окраине города. Я с матерью и бабушкой переехали жить в район железнодорожной больницы на Новом поселении.Однажды я предложил своему товарищу Володе Смирнову сходить в наш дом на 1-й Комсомольской улице и посмотреть все ли там в целости. Взяли с собой по кухонному ножу (на всякий случай), засунув их в валенки.Когда мы прошли театр имени М. Горького и продвигались по нижней части парка Октябрьской Революции, то увидели, что на Театральной площади на треноге установлен пулемет, около него солдаты в немецкой форме, а напротив стоят гражданские люди в окружении других солдат и одного офицера. Один из фашистов, увидев нас, что-то начал говорить офицеру, указывая в нашу сторону.Офицер, подзывая нас рукой, начал кричать: «Хальт! Ком!». Я крикнул: «Володька, бежим! Валенки снимут!» и побежал в глубину парка. По прошествии многих лет я задавал себе вопрос: почему я так крикнул? Думаю, что потеря валенок была для того времени целой трагедией.
Раздались автоматные очереди, но я не остановился. Выскочив из парка и перебежав улицу, я заскочил в подворотню и услышал окрик: «Эй, пацан, беги сюда!». Меня позвал мужчина стоявший в подъезде. Взяв мою руку, он провел в подвал под домом. Я увидел большое количество людей. Это были женщины, дети и пожилые мужчины. Мужчина который привел меня сюда, сказал: «Ты что, с ума сошел? Здесь людей расстреливают!» Я ему рассказал, что со мной был товарищ.
Выйдя из подвала в подъезд, мы стояли в надежде, что появится Володя, а когда раздались выстрелы со стороны 1-й Советской улицы, зашли обратно. Сколько я пробыл в этом доме времени, не помню. Но ушел первым: меня ждали дома, а идти через весь город. Пришел домой поздно. От матери и бабушки получил нагоняй. Дома у нас находилась и мать Володи. Я соврал, что мы в городе потерялись. Всю ночь никто не спал.
А утром пришел Володя с перевязанной головой. Все обрадовались, но больше всех я, как мне тогда казалось. Володя выглядел героем! Сев кушать он начал рассказывать:
«Когда, Геннадий мне крикнул «Володя бежим! Валенки снимут!», я побежал за ним, но споткнувшись, упал. Немцы стали стрелять. Поднявшись, понял: бежать бесполезно. Пошел к ним. Иду и думаю: «А что они мне сделают? Ведь я пацан!».
Меня сразу обыскал солдат. В валенке нашел нож. Офицер дал мне пощечину и толкнул в строй, где стояли другие люди в гражданском.
Когда нас повели, никто не знал куда и зачем. На углу 1-й Советской и Верхненольной улицы мы увидели трупы людей. Все стало ясно: сейчас расстреляют.
Офицер жестами показал чтобы мы разделись. Некоторые начали плакать, прося о пощаде. А я думал как спастись. Стал за спину другого парня и решил: как только начнут стрелять, буду падать, притворюсь убитым. Офицер дал команду. Выстрелы, я падаю, но мне что то обжигает голову. Лежа приоткрываю глаза. Офицер с пистолетом в руке достреливает раненых. Около дома упершись в стену рукой, стоит пожилой мужчина, видимо раненый, и громко говорит: «Что же вы сволочи делаете?».
Офицер стреляет ему в затылок. Я закрываю глаза, пытаясь совладать с дрожью. Мне кажется, немец увидит, что я жив, и дострелит меня.
Очнулся я от яркого света. Это горело здание управления железной дороги. Мимо быстрым шагом проходила женщина. Я окликнул: «Тетя, помогите!» - но она от страха побежала.
Я встал, огляделся, кругом убитые. Рядом лежал парень за которого я прятался. У него не было полголовы, а его мозги забрызгали мои валенки. Меня стошнило. Как добрался до нашей родственницы, плохо помню. Она сделала мне перевязку головы (пуля сорвала только кожу). Переночевав, отправился домой»...
http://rslovar.com/content/%D1%80%D0%B0%D1%81%D1%81%D1%82%D1%80%D0%B5%D0%BB-%D0%...По следам галимой пропаганды.