Ярослав Стебко писал(а) 10.03.2012 :: 12:57:05:При том что его войска расстреливались в казармах.
А вот как было в КОВО (по воспоминаниям И.Х.Баграмяна):
Цитата:В субботу мы закончили отправку всех срочных документов в Москву. К подъезду штаба округа подкатило несколько автобусов и грузовых машин. Красноармейцы и командиры быстро погрузили документы, карты, столы, стулья, пишущие машинки. Работали весело, слышались шутки, смех.
Был теплый вечер. Из тенистых парков и скверов веяло благоухающей свежестью. Киевляне возвращались с работы. Всюду царило оживление. Ни у кого и мысли не возникало, что каких-нибудь десять часов отделяют от рокового мгновения, когда внезапно прервется мирное течение жизни и прозвучит ужасное слово "война".
Было еще светло, когда наша колонна пересекла людные городские кварталы и выбралась на Житомирское шоссе. Я ехал на легковой машине в голове колонны. Бегло просмотрел газеты, в которые так и не удалось заглянуть днем. На страницах не было ничего тревожного.
И все же на душе было беспокойно. Видимо, потому, что я и мои помощники знали значительно больше, чем сообщалось в газетах.
Не успели мы доехать до Житомира, как послышались прерывистые сигналы следовавшей за мной автомашины. Я приказал шоферу свернуть на обочину и остановиться. Выяснилось: несколько автомашин встали из-за различных неисправностей. Еще несколько раз в течение ночи приходилось останавливать колонну. Непредвиденные задержки срывали график марша. Назревала угроза, что к 7 часам утра я не сумею привести свою автоколонну в Тарнополь. Привитое в армии стремление к точному выполнению приказа не позволяло мириться с этим. К тому же всю ночь мучила мысль, что на рассвете может разразиться война. Приказываю ускорить движение. Рассвет застал нас неподалеку от Бродов — небольшого, утопающего в зелени украинского местечка. Здесь мы сделали очередную десятиминутную остановку.
У каждого автобуса или грузовика меня встречал старший по машине и докладывал:
— Все в порядке, товарищ полковник.
Возвратившись в голову колонны, я собирался уже подать сигнал "Вперед", как вдруг в воздухе над Бродами послышался гул. Все подняли головы, вглядываясь в небо. [86] Мы знали, что здесь у нас аэродром, на котором базируются истребители и штурмовики. Что-то рано наши летчики начали свой трудовой день...
Но послышались гулкие взрывы. Земля под ногами вздрогнула. Кто-то закричал:
— Смотрите! Смотрите! Пожар!..
За Бродами поднимались клубы дыма. Наметанный глаз автомобилистов определил: загорелся склад с горючим. Все замерли в тревожном молчании. Обожгла мысль: "Неужели война?!"
Последние сомнения покинули нас, когда мы увидели самолеты с черной свастикой на плоскостях. Освободившись от бомб, они разворачивались над нами. Три вражеских бомбардировщика оторвались от строя и ринулись на нас. Люди бросились врассыпную и залегли в кюветах. Лишь некоторые водители упорно возились со своими машинами. Фашистские самолеты дважды на бреющем полете пронеслись вдоль колонны, поливая ее пулеметным огнем. Выяснив, что пострадали всего два человека, я распорядился быстро оказать им необходимую помощь и трогаться в путь.
Не оставалось никаких сомнений, что война ступила на нашу землю. Мозг сверлила мысль: что происходит сейчас на границе? Ведь даже большинство соединений прикрытия было рассредоточено в значительном удалении от государственного рубежа, а корпуса второго эшелона находились от него в 250—300 километрах. Удастся ли задержать врага? Иначе отмобилизование корпусов второго эшелона будет сорвано, и им придется вступить в сражение в их нынешнем состоянии — с большим некомплектом в живой силе и технике.
И ещё одно интересное воспоминание:
Цитата:Едва Пуркаев ушел, на пороге появился крайне рассерженный командующий. Начал бурно возмущаться, что мы запоздали. Кирпонос редко терял самообладание. Значит, невыносимо тяжело складывались дела, если он вышел из равновесия.
Сдерживая обиду, я попытался объяснить, что мы прибыли даже раньше назначенного времени, несмотря на плохое техническое состояние автомашин. Кирпонос уже более сдержанно бросил на ходу:
— Чтобы через час у меня на столе лежала карта с обстановкой на границе!
Мы немедленно принялись за работу. Разложили карты и документы. Направленцы-командиры, закрепленные за армиями, сели за телефоны.
Для любого командного пункта главное — связь. Начальник связи округа генерал Добыкин и его подчиненные во время развертывания КП в Тарнополе успели сделать многое. Я помню, как он с гордостью докладывал командующему округом, что с нового командного пункта можно будет напрямую вести разговор как со штабами армий, так и с Москвой — по телефону, телеграфу, радио. Связь многоканальная, поэтому надежная. Но такой она оказалась только для мирного времени. Дело в том, что в основном она базировалась на постоянные проводные линии Наркомата связи. А те, естественно, были широко известны, и фашисты с первых же часов войны нацелили на них и свою авиацию, и диверсионные отряды. Своевременно устранять повреждения не хватало сил: большинство армейских и фронтовых подразделений связи должно было формироваться с объявлением мобилизации в западных областях Украины; внезапное вторжение врага нарушило эти планы.
И вот теперь, когда бои начались, когда вчерашний Киевский Особый военный округ превратился в Юго-Западный фронт, его командование то и дело оказывалось [89] оторванным от войск. Линии, соединявшие КП фронта с центром, действовали относительно терпимо. А соединиться со штабами армий было страшно трудно.
И ещё:
Цитата:Повезло направленцам 12-й и 26-й армий: им сразу же удалось дозвониться. Из штаба 12-й армии докладывали, что на границе с Венгрией боевые действия пока не начались. А из штаба 26-й могли сообщить лишь то, что на рассвете враг атаковал все наши пограничные заставы. Войска прикрытия подняты по тревоге и выдвигаются из районов расквартирования к границе. Подразделения пограничников и укрепленных районов сражаются самоотверженно.
А вот что творилось в 5-й и 6-й армиях, в полосах действий которых, судя по всему, противник наносил главный удар, нам долго не удавалось выяснить. Телефонные и телеграфные линии то и дело нарушались. Усилия радистов тоже часто оказывались безуспешными.
Вполне естественно, что в этих условиях ни начальник разведки, ни я не смогли представить командующему такие сведения, которые могли бы его удовлетворить.
Полковник Бондарев доложил лишь о том, что в полосе 5-й армии, на самом северном фланге нашего фронта, фашистские войска еще на рассвете начали форсировать Западный Буг на участке Любомль, Владимир-Волынский; наиболее мощный артиллерийский огонь и авиационные удары враг сосредоточил по районам Устилуга и Владимир-Волынского; передовые его части внезапным ударом овладели приграничной станцией Влодава. В полосе 6-й армии врагу удалось захватить приграничный город Пархач и другие населенные пункты, в том числе Любыча-Крулевска, Олешице, Старое Село. Стало известно также о нескольких небольших воздушных десантах, выброшенных фашистами в приграничной зоне.
Никакими конкретными данными о количестве и составе вторгшихся на нашу землю вражеских войск, о направлении их главного удара наш разведчик пока не располагал. Поэтому обстоятельных выводов о намерениях противника сделать было невозможно.