"Господин министр, уточнять эти и другие детали будет иметь смысл только в том случае, - возразил Ярцев, - если появится уверенность, что правительство Финляндии удержит нейтралитет и не откажется от предлагаемой Советским Союзом помощи".
Холсти еще прикидывал, как задержать Ярцева и выведать у него более полную информацию, но разведчик прервал его размышления: "Господин министр, начинать надо с главного, с сути вопроса, а детали мы еще будем обстоятельно обсуждать. Я не говорю "прощайте", господин Холсти, я уверен - до скорой встречи".
Премьер-министр А. Каяндер и Холсти вместе проанализировали полученную от Ярцева информацию. Не вызывало сомнения, что правительство СССР опасается нападения Германии и питает надежду, что с помощью советско-финляндского          договора
сможет обеспечить безопасность своей страны с северо-запада. Предложения представляли интерес для Хельсинки. Но стоило ли все же идти на военно-политический альянс с русскими, ставя тем самым под вопрос отношения Финляндии с Францией, Англией, Германией, а также Швецией и Норвегией, которых вряд ли обрадовали бы советско-финляндские договоренности? Однако и торопиться с отклонением советской инициативы также не следовало: обстановка в Европе постоянно менялась.
Каяндер и Холсти сошлись во мнении, что переговоры надо продолжить, ничего не обещая, собрать максимум сведений и понаблюдать, насколько далеко зайдут русские в своих предложениях о сотрудничестве.
Как теперь стало известно из публикаций в печати Скандинавских стран, руководители Финляндии оценили избранную советской стороной форму ведения переговоров как наиболее приемлемую в той обстановке, поскольку, минуя дипломатические каналы, было возможно обеспечить наибольшее сохранение секретности, а в случае непредвиденных осложнений всегда не поздно отрицать сам факт общения финских руководителей с неким Ярцевым.
После состоявшейся вскоре новой встречи с Холсти Ярцев (Рыбкин) отбыл в Москву, чтобы лично доложить И. В. Сталину о достигнутых результатах, которые оценил в своем докладе как "пока скромные".
"Финны готовы слушать, но о своем решении предпочитают умолчать", -доложил он. "Главное, они согласились с вами на секретные переговоры, - констатировал Сталин. - Пообещайте им новые перспективы и, как хороший рыбак, постепенно тяните их из воды на себя. Вряд ли следует показывать финнам, что мы больше заинтересованы в переговорах, чем они. Пусть поймут, что им протянута рука, отталкивать которую было бы довольно глупо. Мы надеемся на вас, Ярцев, и ждем результатов".
Трубка была вынута изо рта, что означало конец беседы9.
Из Москвы Ярцев возвращался в Хельсинки на этот раз через Стокгольм, где имел доверительную беседу с министром иностранных дел Швеции Р. Сандлером, проявившим большой интерес к вопросам безопасности Аландских островов, а также еще с рядом полезных лиц.
На квартире в Хельсинки Ярцев крепко обнял Зою Ивановну. Сели пить чай. Борис рассказал о поездке в Москву и Стокгольм, поинтересовался, что нового слышно в Хельсинки.
Как-то вечером Рыбкин заметил: "Прошло почти два месяца со дня моего визита к Холсти. Больше ждать нельзя. Кажется, пора подтолкнуть финнов к очередной встрече. Необходимо переговорить с нашими финскими друзьями насчет того, что Россия сделала Финляндии выгодное предложение. Но у меня такое ощущение, что профашистские молодчики и их зарубежные друзья попытаются сорвать начатый обмен мнениями.
Поддерживавшие отношения с советской резидентурой финские влиятельные деятели провели в правительственных кругах определенную работу, и 11 июня 1938 года, на этот раз по инициативе финнов, состоялась встреча Ярцева с премьер-министром Каяндером. Оба участника к ней тщательно подготовились.
"Напомню, господин премьер-министр, - начал Ярцев, - что об экспансионистской политике Германии и попытках использования ею финской территории с целью последующего нападения на Россию я уже говорил. От выбора позиции Финляндии в этой непростой обстановке будет зависеть многое. Очевидно, что сближение с Германией вовлекло бы Хельсинки в опасные авантюры, а политический союз с Россией, напротив, сулил бы ей процветание". Несколько патетически Каяндер ответил: "Финляндия -нейтральная страна, и путь военных альянсов не для нее. Суоми не позволит никому нарушить ее нейтралитет и территориальную целостность".
Ярцев отразил удар: "Не сомневаюсь в ваших благородных намерениях, господин премьер-министр. Только каким образом Финляндия защитит себя, действуя в одиночку?" Каяндер нервно поежился. Ему нечего было возразить по существу, а о возможных планах участия в войне на стороне Германии говорить было преждевременно, тем более не следовало этого говорить русскому, ведь подобные замыслы уже тревожили умы экстремистски настроенных политиков Финляндии. "Если война, которой финны не желают, все же разразится, финский народ сохранит твердость духа и сделает все для спасения отечества, -наконец произнес он. - Обращаю ваше внимание, что Финляндия в равной мере выступает против использования ее территории любыми крупными державами и надеется, что СССР со своей стороны также будет уважать неприкосновенность финской территории". "Господин Каяндер, - с любезной улыбкой заметил Ярцев, - вы отлично знаете, кто проводит политику агрессии, а кто выступает против нее. От имени Советского правительства заявляю, что если Советский Союз получит твердые заверения, а не просто обещания в том, что немцам не будут предоставлены опорные пункты в Финляндии, а она сама не будет использоваться в качестве плацдарма в войне против России, то русские немедленно гарантируют неприкосновенность территории Суоми".

"По-моему, я недвусмысленно высказывался на этот счет. Если финское правительство не считает, что оно может в настоящее время заключить полномасштабное соглашение с Россией, то Москву удовлетворило бы закрепленное в устной форме обязательство Финляндии быть готовой к отражению возможного нападения агрессора и с этой целью принять военную помощь СССР". "Сооружение фортификационных укреплений на Аландских островах, - продолжил свою мысль Ярцев, - необходимо с точки зрения безопасности Финляндии. Однако укрепления на островах не меньше нужны и для обеспечения безопасности Ленинграда. Это очевидно, и Москва может дать свое согласие на укрепление Аландских островов, если России предоставят возможность принять в этом деле участие, а также если будет позволено направить туда своего наблюдателя, контролирующего ход инженерных работ и последующее использование крепости по ее назначению. Разумеется, деятельность этого наблюдателя должна носить секретный характер".
Лицо Таннера отразило внутреннее напряжение.
"В Москве также надеются, - сказал разведчик, - что финское правительство позволит СССР сотрудничать с Финляндией в использовании военно-морской и авиационной базы на острове Сур-Сари (Гогланд)". Ярцев сделал паузу, чтобы оценить, какое впечатление на собеседника произвели сделанные им предложения, но Таннер молчал. Тогда он продолжил: "Принятие Финляндией предложенной программы сотрудничества в военной области было бы одобрено и активно поддержано Москвой". "Каким образом?" - осведомился Таннер. "СССР гарантировал бы нерушимость нынешних границ Финляндии, прежде всего морских, - подчеркнул разведчик. - В случае необходимости будет оказана
помощь оружием на выгодных условиях. Советский Союз пойдет на подписание взаимовыгодного торгового соглашения с Хельсинки, что стимулировало бы в дальнейшем развитие ее промышленности и сельского хозяйства".
"Минуту, господин Ярцев, - прервал собеседника Таннер. - Что такое "русская военная помощь"?" Советский представитель ответил: "Я не имею под этим термином в виду посылку советских вооруженных сил в Финляндию или какие-либо территориальные уступки со стороны вашего государства. Как видите, господин Таннер, мы сделали выводы из предыдущих замечаний финнов и пошли им навстречу". Таннер удовлетворенно кивнул, однако тут же заметил, что его личная позиция относительно сделанных предложений все равно остается отрицательной.
Премьер-министр Каяндер, которому Таннер доложил о советских инициативах, в беседе с ним отметил, что "русские сделали некоторые уступки в целях сближения с финнами", но в целом был настроен столь же негативно, утверждая, что предложения СССР даже в новом варианте подрывают политику нейтралитета Финляндии.
ДЕЙСТВУЯ в соответствии с полученными от Каяндера распоряжениями, Таннер пригласил Ярцева в МИД и сообщил об отрицательном ответе Хельсинки на предложения Советского правительства от 11 августа. Затем пустился в отвлеченные рассуждения о пользе торговли и важности урегулирования пограничных споров.
Ярцев дал понять собеседнику, что тот непродуктивно использует служебное время, и распрощался.
15 сентября 1938 года Таннер вновь принял Ярцева. По словам финского дипломата,   его   правительство   еще раз проанализировало советские предложения и подтверждает свое отрицательное к ним отношение.
"Мы не захлопываем дверь и не свертываем секретные переговоры, господин Ярцев, - подвел итог Таннер. - Финны даже готовы закупать у России такие виды вооружения, в которых они могут нуждаться. Что же касается укрепления Аландских островов и острова Гогланд, финское правительство отклоняет эти предложения без каких-либо встречных соображений".
Ярцев подробно информировал Москву о реакции финской стороны. В ответной телеграмме говорилось, что, хотя переговоры, по-видимому, зашли в тупик, и в этом немалую роль сыграли западные "друзья" и союзники Финляндии, советскому представителю не следует пока заявлять об их прекращении, ответственность за неудачный исход должна взять на себя финская сторона.

Лёва писал(а) 24.05.2009 :: 10:59:20:

Ну мне так не кажется. Что плохого мы сделали венграм и итальянцам? С другой стороны японцы нас не тронули. Мне кажется все дело в том что уважают сильного, а не справедливого и миролюбивого. Японцам продемонстрировали силу на Халкин-Голе, а вот остальным не смогли.

Лёва писал(а) 24.05.2009 :: 00:43:40:

Как то все притянуто получается. Ну Сталин ведь и так пакт подписал без Литвы, какой смысл Гитлеру отдавать ее, чтоб потом опять завоевывать, если можно сразу себе оставить? Да и что такого "подарочного" было в этой Литве, чем он там хотел привлечь Сталина?

Лёва писал(а) 24.05.2009 :: 12:46:11:

Гитлер мог пойти на Польшу, исходя из опыта оккупации Чехословакии, когда АиФ не стали ввязываться в войну, так же могло быть и с Польшей. От СССР угроза тоже была маловероятна, поляки бы не пропустили Красную армию через свою территорию. Что касается, того что никто не знал в Германии как пойдет война с Польшей, я с Вами согласен. Думаю вряд ли немцы изначально планировали полную оккупацию, скорее всего хотели просто территорию оторвать, соединиться с Восточной Пруссией. На мой взгляд - это очередной аргумент в пользу того что никакого раздела Польши пактом не предусматривалось, ведь на момент его подписания ликвидацию Польши как государства немцы не планировали.

Лёва писал(а) 24.05.2009 :: 16:17:01:

АиФ дали согласие на занятие Судет, а после этого в марте 39-го Гитлер, уже в нарушении Мюнхенского договора окупировал всю Чехию. Никакого противодействия со стороны АиФ он не встретил.

sakt, не вводите народ в заблуждение.Полученный СССР крейсер "Лютцов"( типа "Адмирал Хиппер" ) в море не выходил-так как был получен в недостроенном состоянии (не было башни главного калибра,части артиллерии,система управления огнём была не смонтирована и тюд) Отличительная особенность данного типа-две носовые 2 орудийные башни(ещё 2 на корме) а у приведённого на фото-носовая только одна.

Воспоминания Джиласа, члена ЦК Компартии Югославии. Он в 1948-м ужинал в компании Молотова, Жданова и Сталина. Жданов выразил сожаление, что СССР не оккупировал Финляндию. "Да, это была ошибка, -сказал Сталин, -"мы слишком оглядывались на американцев, а они и пальцем не пошевелили бы."

Цитата:

Очень даже надо было. Укрепления своих границ - цель любого государства во все времена. Другое дело,что не у всех есть для этого военные возможности. И отсюда стремление показать преступниками тех.кто это сделать смог. Это ,может быть , и есть преступление, но такова особенность развития государства.

kot-2 писал(а) 24.10.2009 :: 14:56:24:

Это не есть преступление. Тем более, если учесть агрессивную политику Финляндии по отношению к СССР.
Да, СССР воспользовался очередной финской провокацией для начала боевых действий. Но он использовал эту ситуацию в свою пользу. И этим все сказано.