Есть хорошая книжка:
Традиции и жизнь Российской Императорской Гвардии.Несколько весёлых историй из неё.
Цитата:Когда-то одним из эскадронов в Школе, вспоминал гусарский офицер Владимир Литтауэр, командовал полковник Ярминский по прозвищу Папа Саша. Всем хорош был гусарский полковник, но один грех имел: любил поговорить, не имея к тому ни малейшего призвания. Хуже того, мысль Папы Саши почти всегда работала так, что в конце концов
дело заканчивалось бестактностью. Однажды эскадронный командир застукал в собственной квартире кого-то из юнкеров, целующимся с прелестной горничной. Папа Саша решил использовать ситуацию для
лекции всему личному составу эскадрона на тему морали и нравственности. Закончил речь, апеллируя к непосредственному виновнику события: «Кроме того, юнкер Юрлов, для кого я держу эту девицу – для вас или для себя?»
Цитата:Большинство жителей современной Ахтырки, что в Сумской области на Украине, будут спорить до хрипоты, что традиция произносить третий тост за женщин родилась именно в 12-м Ахтырском гусарском полку. Сразу стоит оговориться, что помимо цифр, означавших номер кавалерийской дивизии, в которую полк входил, в наименовании обязательно присутствовало название города или местности, где полк был
сформирован изначально.
Итак, третий тост… После взятия русской армией Парижа в 1814 году ахтырцы стояли в местечке Аррас. Все ждали высочайшего смотра. Больше со страхом, чем в предвкушении наград и подарков. Полк во время кампании так поизносился, что больше походил на толпу босяков, чем на кавалерийскую часть. Выход из положения нашел командир полка
полковник Денис Давыдов.
Рядом с Аррасом находился большой женский монастырь капуцинок, цвет монашеских ряс которых полностью совпадал с цветом доломанов и ментиков ахтырцев. По распоряжению командира со складов обители изъяли запасы коричневого сукна и сшили из них новенькое обмундирование для тысячи гусар. Император Александр полк похвалил
и велел ему носить коричневое вечно. Спустя 100 лет, когда уже шла Первая мировая война, офицеры полка свидетельствовали, что третий тост по-прежнему звучал так: «За французских женщин, которые пошили нам мундиры из своих ряс». Свидетельствовали, между прочим, представители рода Лермонтовых, служившие в Ахтырском гусарском в
1914 году.
Цитата:Кстати, о Лермонтове. Он отметился службой в двух гусарских полках – лейб-гвардии Его Величества, затем, во время первой ссылки, – лейб-гвардии Гродненском, а позже – вновь в царскосельских гусарах.
Царскосельскими гусар называли потому, что казармы полка находились в Царском Селе, в той его части, что до сих пор носит название «София».
Как-то корнет Лермонтов слишком увлекся службой и никак не мог собраться выехать из Царского к бабушке Елизавете Алексеевне, ожидавшей его с нетерпением в Петербурге.
Шла Масленица, а единственный внук так и не попробовал чудесные блины арсеньевского повара Тихоныча. Помог случай. В петербургской квартире Лермонтова появились его закадычные друзья – преображенец Костя Булгаков, известный всей столице забияка и шутник, и лейб-драгун Николенька Юрьев. Вот их-то бабушка и снарядила в Царское с наказом привезти Мишеля.
Друзья благополучно добрались до гусарских казарм, там приняли участие в скромном застолье, «арестовали» Лермонтова, а с ним еще с полдюжины гусар, и помчались на санях назад. С собой у них, как говорится, было… На подъезде к петербургской рогатке Лермонтов предложил оставить в книге проезжающих какую-нибудь запись повеселее. Все согласились.
Долго недоумевал караульный унтер-офицер из преображенцев, глядя то на веселые лица под гусарскими фуражками с красными околышами, то на листок бумаги со списком проезжающих. В бумаге значились: маркиз Глупиньон, дон Скотилло, боярин Болванешти, фанариот Мавроглупато, лорд Дураксон, барон Думшвейн, пан Глупчинский, синьор Глупини, паныч Дураленко и чистокровный российский дворянин Скот Чурбанов.
Последний псевдоним присвоил себе гусарский корнет Михаил Юрьевич Лермонтов.
Цитата:Дело в том, что в полковой праздник на Павла Исповедника утром,
часиков так в пять, все офицеры славного полка гусар Его Величества должны были покинуть насиженные с вечера места в полковом собрании и, предварительно раздевшись донага, на четвереньках спуститься по ступеням главного подъезда. К этому моменту вышколенные буфетчики подтаскивали огромное корыто, сродни тем, из которых поили
свиней, и наполняли его водкой до краев. Офицеры, толкаясь, приникали к корыту и жадно пили. Избегать этого достойного мероприятия, по давней традиции завершавшего праздник, крайне не рекомендовалось. Отлынивающий неизбежно покидал полковую семью. Поэтому даже великие князья дома Романовых, служившие в полку, толкались и рычали наравне с корнетами.
О смелости и чести.
Цитата:В 12-м Ахтырском перед Великой войной служили три брата
Панаевых.
Ротмистр Борис Панаев погиб в конной атаке 13 августа 1914 года. Первый георгиевский кавалер, награжденный посмертно.
Штабс-ротмистр Гурий Панаев пал в конной атаке 28 августа 1914 года. Посмертно награжден Георгием IV степени.
Ротмистр Лев Панаев убит в бою 19 января 1915 года. Награжден Георгиевским оружием и посмертно орденом Георгия IV степени.
За несколько дней до гибели Льва Панаева к генералу Брусилову обратился с рапортом четвертый брат, лейтенант флота Платон Панаев, с просьбой зачислить его в состав Ахтырского гусарского полка. Брусилов дал согласие, но после известия о смерти третьего брата подписал приказ об отозвании Платона в тыл. 1 апреля 1916 года Платон Панаев был включен в экипаж боевого корабля Балтийского флота и отбыл из Петрограда в действующую эскадру. С благословения матери – Веры Николаевны Панаевой.
Цитата:Александр III, узнав, что преображенский офицер
оставил службу и наследовал престол небольшого государства, воскликнул: «Дурак, он же был офицером моей гвардии!»