КОСТОМАРОВ, Николай Иванович, знаменитый историк и писатель, род. в помещичьей семье 4 мая 1817 г.
Отец его был человек крутого,сурового характера; мать – крестьянка,полюбившаяся помещику, мягкая,любящая и религиозная женщина. У мальчика рано проявились замечательные способности и любовь к чтению. Особенное влияние на К. оказал профессор харьковского университета Лунин, талантливо читавший всеобщую историю.
По окончании харьковского университета К. поступил на  военную службу, но скоро бросил её, когда случайное знакомство с архивом Острогожского казачьего полка пробудило в нем интерес к старине.
Вернувшись в Харьков, К. принялся за изучение украинской истории. Проявился у него и интерес к этнографии. Изучив немногочисленные тогдашние этнографические сборники, он сам стал собирать этнографические материалы, записывал сказки, песни, составлял словарь украинского языка.
Этнография, по мысли К., является ключем к познанию души народа, а такое познание души народа необходимо для правильного понимания прошлых судеб его.
В Харькове К. сблизился с кружком украинских писателей, мечтавших о широком развитии украинской литературы. В эти годы К. написаны две исторические драмы – “Сава Чалый” и “Переяславська Нiч” и ряд стихотворений на украинском языке.
На всех этих произведениях лежит печаль романтизма: выбор исторических тем, их разработка, обрисовка характеров – все это выполнено в духе романтической школы. В стихотворениях разработаны исторические воспоминания и этнографические темы; влияние романтического миросозерцания ясно чувствуется здесь в разработке народных суеверий и описании событий украинской истории.
Дальнейшие занятия К. сосредоточились на изучении истории украинского казачества. В поисках источников К. переселился в Киев и в киевском университете читал лекции по русской истории (1846 – 1847).
В Киеве же К. близко сошелся с кружком прогрессивной украинской молодежи, принявшим затем наименование Кирилло-Мефодиевского братства (см.). Когда братство постигла кара, К. был сослан в Саратов. Несмотря на трудные условия жизни, К. продолжал заниматься эпохою Хмельницкого и, сверх того, историею Московского государства.
В 1859 г. К. сделался профессором Петербургского университета и приобрел здесь громадную популярность, но его профессорская деятельность была недолга (оборвалась в 1862 г.).
Покинувши университет, К. всецело посвятил себя ученым занятиям. Ум. 7 апр.1885 г.
Список работ К. приложен к его автобиографии (“Литературное наследие”,1890). См. Юнге,”Из моих воспоминаний” (“В.Евр.”,1911,V-VII).

Многочисленные и разнообразные по содержанию исторические работы К. производили в свое время сильное впечатление на широкие круги читателей; велико было их значение и в ходе развития нашей научной историографии.
Как историк-популяризатор, К. достигал своих целей, благодаря присущему его перу изобразительному изложению исторических фактов, литературному мастерству повествования, хотя эти свойства его таланта проявлялись далеко не в равной мере в его различных произведениях.
Работы К. последнего периода его жизни значительно уступают в этом отношении его предшествующим трудам. Как историк-исследователь, К. не является представителем какой-либо законченной системы воззрений, не был он и основателем какой-либо определенной научной школы.
Но несомненное научное значение его работ состояло в том, что он яркой постановкой различных проблем  возбуждал работу научной мысли, все равно, направлялась ли она на дальнейшее развитие высказанных им положений или на их критику и опровержение.
Две идеи с особенной яркостью были проводимы К. в большинстве его исторических произведений. Первая из них состояла в необходимости сосредоточить изучение исторического прошлого на исследовании бытовых условий жизни народных масс.
Эта идея получала в трудах К. двоякое выражение: с одной стороны, он выступал против выдвигания в исторических трудах на первый план изучения государственных форм и отводил в своих работах большое место изображению бытовой истории народа, с другой стороны, он восставал против преувеличенной оценки исторической роли единичных деятелей и придавал преимущественное значение коллективному творчеству масс.
То и другое сближало К. с славянофилами, что сказалось и в общности многих тем у К. со славянофилами и в высокой оценке, которую К. дал в печати историческим работам К.Аксакова.
Однако эта симпатия к славянофилам была далека от настоящего сродства воззрений К. с славянофильским учением. Можно сказать, что К. сближало со славянофилами скорее общее с ними отрицательное отношение к крайностям западничества (к культу государственности, культу Петра Великого), тогда как исходные положения и конечные выводы славянофильского мировоззрения К. отнюдь не разделял.
Интерес К. к изучению народного быта и творчества сказался уже в самом начале его литературной деятельности. После того, как его первая диссертация “О значении унии в западной России” (1842 г.) была сожжена, как неблагонадежное произведение, К. написал другую: “Об историческом значении русской народной поэзии” (1843 г.).
В последующие же годы К. не раз посвящал бытовой истории обширные труды, из числа которых в особенности следует назвать: “Очерк домашней жизни и нравов великорусского народа в XVI и XVII ст.” и “Очерк торговли Московского государства в XVI и XVII ст.”.
Что же касается стремления К. переместить центр тяжести научно-исторического интереса с отдельных исторических лиц на проявления коллективной деятельности масс, то оно выразилось прежде всего в том, что наиболее крупные труды К. посвящены были как раз таким событиям и эпохам, в которых на первом плане стояли массовые народные движения; сюда  относятся его многочисленные монографии: из истории казачества – “Богдан Хмельницкий”, “Руина” и мн. др.; “Смутное время Московского государства”, “Бунт Стеньки Разина” и др.
Может быть этой же руководящей идеей были внушены и те статьи К., в которых он разрушал легенды о некоторых популярных героях русской истории (напр., об Иване Сусанине) или критиковал сказания о доблестях отдельных исторических лиц (напр.,Дмитрий Донской).
Такие статьи К. вызывали горячую полемику со стороны Погодина, Забелина и Соловьева. Нельзя не признать,что в этих своих выступлениях К. иногда увлекался скептическим настроением в большей мере, нежели на то уполномочивали документальные данные, что, надо думать, объясняется именно тем, что он писал такие статьи под влиянием общей тенденции своей научной мысли, направленной на умаление значения отдельных исторических деятелей на счет возвеличения коллективного творчества народа, и потому Погодин по чистому недоразумению усматривал в таких статьях К. недостаток патриотизма и почтительного уважения к национальной славе.
Вторая основная отличительная черта К., как историка, состояла в его усиленном интересе к проявлению федеративных начал в народном сознании минувших эпох и к самостоятельному развитию исторической жизни отдельных областей и окраин в составе русского государства.
Основу федеративных стремлений, свойственных, по мнению К., многим частям русского государства, он склонен был видеть в племенных различиях их населения, уходящих своими корнями в глубочайшую историческую древность.
Нет сомнения, что научно-исторические построения этого порядка складывались у К. под влиянием его политических федеративно-панславянских симпатий и влечений, упрочившихся в нем еще в 40-х годах XIX в., когда он участвовал в Кирилло-Мефодиевском обществе.
Отсюда возникла его статья “Мысли о федеративном начале в древней Руси”, отсюда – его живейший интерес к истории Малороссии и к “севернорусским народоправцам”. Необходимо отметить, что симпатии к окраинной самостоятельности и стремление к проникновению вглубь народного быта при изучении истории иногда шли у К. наперерез друг другу.
Так, с явным сочувствием воспроизводя историческую борьбу Малороссии за самостоятельное существование, К. за этой борьбой недостаточно различал внутреннюю социальную борьбу в недрах населения самой Украины и не разграничивал стремлений казацкой старшины от стремлений низших слоев казачества, как это делают современные исследователи социальной истории Малороссии. Помимо указанных основных течений в научном творчестве К., имя его связано с разработкой ряда отдельных вопросов русской истории.
При этом нередко К. выдвигал положения, легко уязвимые научной критикой, но и в тех случаях, когда эти положения не выдерживали ударов критики, они оказывали плодотворное действие на прогресс науки, вызывая всестороннее исследование поднятых вопросов.
Характерная черта писаний К. состояла как раз в том, что около вопросов, им выдвигаемых, обыкновенно возгоралась горячая полемика – знак того, что своей остроумной и своеобразной аргументацией он будил научную мысль даже и тогда, когда по существу оказывался слабее своих оппонентов.
Так, его теория литовского происхождения “Руси” не может быть признана удачной; в полемике с Погодиным о происхождении крепостного права в Московском государстве точка зрения К. об учреждении крепостного права Борисом Годуновым также не получила признания большинства последующих исследователей; теория К. о татарском влиянии на возникновение государственной организации в Московской Руси несомненно преувеличивает размеры этого влияния и т.п.
Но эти увлечения по отдельным вопросам не помешали К. занять первостепенное место в ряду русских историков своего времени, благодаря присущему ему незаурядному научно-литературному таланту.

(По данным энциклопед. Библиограф.общества XIX в.)