Богатырев Артур писал(а) 16.10.2017 :: 18:01:17:При этом до 1917 года отрицалась не самобытность украинцев как таковых, а пресекались попытки превратить региональные, культурные, языкове и прочие отличия в признак национальности, резко противопоставленной русским.
Интересные мысли содержатся в книге российского географа и библиографа Н.И. Березина.
«Въ началѣ XIX вѣка, когда исторія украинскаго народа совершенно прекратила свое теченіе, появились люди, которые заинтересовались украинской народной поэзіей и стариной. Они дѣятельно стали записывать исчезающія пѣсни и преданія, собирать рукописи и такимъ образомъ воскрешали исторію Украины. Въ этомъ дѣлѣ равное почти участіе принимали какъ сами украинцы, такъ и польскіе и русскіе ученые. Когда сборники пѣсенъ и другихъ произведеній народнаго творчества появились въ печати, они привлекли къ себѣ общее вниманіе. Предъ глазами образованныхъ людей возсталъ какой-то новый міръ, о существованіи котораго на время совсѣмъ забыли. Самъ-то украинскій народъ продолжалъ оставаться самимъ собой, но такъ какъ жизнь его мало чѣмъ проявлялась ‒ не было возстаній, волненій, какъ въ прежнія времена ‒ то казалось, что онъ куда-то исчезъ, а теперь вновь появился, словно выросъ изъ-подъ земли. Поэтическія произведенія украинскаго народа съ несомнѣнностью доказывали, что существуетъ живой украинскій языкъ, а если есть языкъ, значитъ, есть и народъ. Какой же это народъ? Особый ли какой, или вѣтвь народа русскаго, польскаго?
И начались горячіе споры. Украинскіе изслѣдователи утверждали, что малорусскій народъ ‒ особый народъ, старшій братъ народа великорусскаго; польскіе ученые причисляли его къ народу польскому, а многіе русскіе писатели старались доказать, что малорусскій народъ не болѣе, какъ придатокъ великорусскаго племени. Споры разгорались сильнѣе и сильнѣе, а такъ какъ рѣшить эти вопросы можно было только изученіемъ исторіи народа и изслѣдованіемъ его языка, то за это и принялись горячо. На первый взглядъ могло казаться, что изъ ученыхъ споровъ не много выйдетъ толку: пока ученые спорили, рабство и униженіе продолжали тяготѣть надъ народомъ. Казалось бы, надо было изучать не обломки какой-то старины, а самое положеніе, въ какомъ находился украинскій народъ, выяснить причины его бѣдствій и указать выходъ. Но время тогда было такое, что объ этомъ нельзя было и заикнуться. Это было время крѣпостного права, при которомъ массы людей подчинялись игу немногихъ, которые всякими способами высасывали изъ нихъ лучшіе соки. Съ крѣпостнымъ правомъ былъ тѣсно связанъ ужаснѣйшій деспотизмъ, который грозилъ тюрьмой, каторгой и казнью всякому, кто бы вздумалъ разоблачать его. Что же удивительнаго, если немногіе образованные люди, которые понимали тягости и опасности общаго состоянія, не находили иного способа уяснить его себѣ и другимъ, кромѣ окольнаго пути, состоявшаго въ томъ, чтобы, изучая языкъ и пѣсни народа, выяснить характеръ его и его прошлое. Обыкновенно, если сдѣланъ первый шагъ, то за нимъ слѣдуетъ второй, третій и т.д. Начали съ изученія старины, занялись потомъ языкомъ. Не успѣли еще одни окончить свои споры о языкѣ, какъ другіе уже начали разсуждать объ особенностяхъ народа, которому языкъ принадлежалъ. Отъ этого предмета уже одинъ шагъ къ тому, чтобы задаться вопросомъ, въ какомъ состояніи живетъ народъ, и почему массы бѣдствуютъ. Къ несчастью, въ то время общее невѣжество и забитость народа были такъ велики, а деспотизмъ правительства и высшихъ сословій такъ силенъ, что опасность „спокойствію и порядку“ видѣли во всемъ. Такая подозрительность со стороны правительства и высшихъ сословій являлась вполнѣ понятной. Угнетеніе крѣпостныхъ людей помѣщиками и давленіе, производимое правительствомъ на людей образованныхъ, препятствовали развитію творческихъ силъ народа, т.е. появленію въ его средѣ людей, дарованія, таланты и дѣятельность которыхъ направлены обыкновенно на достиженіе общаго блага. Самому усиленному гоненію подвергается въ этихъ случаяхъ литература и ея дѣятели. Только благодаря тому, что немногіе образованные люди заинтересовались украинскимъ языкомъ и стариной, появившійся въ то время величайшій украинскій поэтъ изъ народа, Тарасъ Шевчѣнко, не погибъ, подобно многимъ другимъ талантамъ, задохшимся въ узахъ крѣпостного варварства, а имѣлъ возможность вырваться на волю и получить хоть какое-нибудь образованіе. Великій поэтъ, да еще вышедшій изъ самыхъ нѣдръ народа, непремѣнно вынесетъ народное горе наружу и откроетъ смыслъ народныхъ страданій въ звукахъ своихъ пѣсенъ, о чемъ бы онъ ни пѣлъ. Едва на Украинѣ пробудился интересъ къ старинѣ, къ родному языку и литературѣ, какъ естественно произошло, что изслѣдователи этого рода, чтобы успѣшнѣе достичь своей цѣли, соединялись въ кружки и общества. Но когда въ концѣ царствованія императора Николая I нѣсколько образованныхъ и даровитыхъ украинцевъ, въ числѣ которыхъ находился знаменитый впослѣдствіи историкъ Костомаровъ и поэтъ Тарасъ Шевченко, составили кружокъ подъ названіемъ Кирилло-Меѳодіевскаго братства съ цѣлью всесторонне изучать малороссійскую старину, правительство справедливо увидѣло въ этомъ скромномъ начинаніи величайшую для себя опасность. Членовъ кружка арестовали и подвергли разнымъ суровымъ карамъ. Хотя члены Кирилло-Меѳодіевскаго братства пострадали жестоко, но это никакъ не могло заставить другихъ чуткихъ и умныхъ людей закрывать глаза на дѣйствительность. Такъ какъ угнетеніе, кары и преслѣдованія сыпались на украинскій народъ и на его дѣятелей отъ русскаго правительства, которое еще недавно закабалило украинскій народъ помѣщикамъ, то естественно случилось, что не только народъ, но и образованные украинцы прѣдставляли себѣ Великороссію въ видѣ враждебной силы, съ которой не хотѣли считаться въ близкомъ родствѣ. Все свое, родное, украинское, прѣдставлялось дорогимъ, древнимъ и самобытнымъ, и въ немъ отыскивали древне-русскія начала, при господствѣ которыхъ Украина могла бы благоденствовать.
Эти начала одни видѣли, кромѣ упраздненія крѣпостного права, въ уничтоженіи причинъ неравенства и въ установленіи общей свободы и союзныхъ отношеній между Украиной и Великороссіей. Другимъ, менѣе дальновиднымъ, казалось, что для этого достаточно предоставить Украину самой себѣ и ея стариннымъ учрежденіямъ, т.е. избавить австрійскихъ русиновъ отъ польскаго гнета, а русскихъ малороссовъ ‒ отъ опеки русскаго правительства и вліянія великоруссовъ. Страдая душой за Украину, которую лишали самобытности, эти дѣятели,
украинофилы, какъ ихъ назвали, испытывали сильное раздраженіе отъ преслѣдованій, какимъ подвергался особенно малорусскій языкъ. Чѣмъ шире развивалось это движеніе, тѣмъ сильнѣе становились притѣсненія, которыя особенно усилились послѣ возстанія Польши въ 1863 г. Въ этомъ году вышло запрещеніе печатать на украинскомъ языкѣ какъ духовныя, такъ и всякія популярныя и школьныя книги. Украинскій народъ, какъ извѣстно, очень набоженъ, но даже и самое Евангеліе онъ не могъ читать на родномъ языкѣ. Когда одинъ малороссъ, по фамиліи Морачевскій, перевелъ на украинское нарѣчіе Евангеліе, причемъ Академія Наукъ въ Петербургѣ разсмотрѣла его трудъ и дала самый похвальный отзывъ о качествѣ перевода, рукопись въ 1863 г. было все-таки запрещено напечатать. Когда, спустя нѣсколько лѣтъ (1873), въ Кіевѣ образовался Юго-западный отдѣлъ Императорскаго Географическаго Общества, члены котораго горячо принялись за изученіе родины, дѣятельность ихъ была признана опасной, и отдѣлъ былъ закрытъ уже черезъ три года (въ 1876 г.). Были даже при господствѣ которыхъ Украина могла бы благоденствовать.
Эти начала одни видѣли, кромѣ упраздненія крѣпостного права, въ уничтоженіи причинъ неравенства и въ установленіи общей свободы и союзныхъ отношеній между Украиной и Великороссіей. Другимъ, менѣе дальновиднымъ, казалось, что для этого достаточно предоставить Украину самой себѣ и ея стариннымъ учрежденіямъ, т.е. избавить австрійскихъ русиновъ отъ польскаго гнета, а русскихъ малороссовъ ‒ отъ опеки русскаго правительства и вліянія великоруссовъ. Страдая душой за Украину, которую лишали самобытности, эти дѣятели,
украинофилы, какъ ихъ назвали, испытывали сильное раздраженіе отъ преслѣдованій, какимъ подвергался особенно малорусскій языкъ. Чѣмъ шире развивалось это движеніе, тѣмъ сильнѣе становились притѣсненія, которыя особенно усилились послѣ возстанія Польши въ 1863 г. Въ этомъ году вышло запрещеніе печатать на украинскомъ языкѣ какъ духовныя, такъ и всякія популярныя и школьныя книги. Украинскій народъ, какъ извѣстно, очень набоженъ, но даже и самое Евангеліе онъ не могъ читать на родномъ языкѣ. Когда одинъ малороссъ, по фамиліи Морачевскій, перевелъ на украинское нарѣчіе Евангеліе, причемъ Академія Наукъ въ Петербургѣ разсмотрѣла его трудъ и дала самый похвальный отзывъ о качествѣ перевода, рукопись въ 1863 г. было все-таки запрещено напечатать. Когда, спустя нѣсколько лѣтъ (1873), въ Кіевѣ образовался Юго-западный отдѣлъ Императорскаго Географическаго Общества, члены котораго горячо принялись за изученіе родины, дѣятельность ихъ была признана опасной, и отдѣлъ былъ закрытъ уже черезъ три года (въ 1876 г.). Были даже запрещены спектакли и концерты на малорусскомъ языкѣ. Опасными казались не только люди, которые прямо посвящали свои силы борьбѣ съ народнымъ невѣжествомъ, съ бѣдностью его и безправіемъ, но писатели и ученые, которые своими трудами воскрешали не болѣе, какъ угасшую давнымъ давно старину. Въ ихъ дѣятельности подозрѣвали
сепаратизмъ, т.е. намѣреніе отколоть Украину отъ русскаго государства и вернуть ей самостоятельное существованіе. Украинофилы, даже такіе невинные, которые не шли дальше стремленія выражаться на украинскомъ языкѣ, одѣваться въ малорусскую одежду и предаваться національнымъ увеселеніямъ, представлялись людьми опасными. Въ народныхъ школахъ ученіе должно было происходить на русскомъ языкѣ, народныя изданія печатались тоже только на этомъ языкѣ, газеты и журналы не смѣли выходить иначе, какъ по русски. Немало было также употреблено стараній усилить рознь между украинцами и русскими, которая и безъ того не слабѣла вслѣдствіе многихъ различій между этими народностями и событій ихъ исторической жизни. Украинцы долгое время считали себя угнетенными великороссами, пока мало по-малу не выяснилось, что народныя страданія и на Украинѣ и на самой Руси имѣютъ одинъ общій корень и происходятъ отъ однѣхъ и тѣхъ же причинъ. Если среди простого народа сохранилась еще прежняя непріязнь, если украинскій крестьянинъ не прочь иной разъ обозвать великоросса „москалемъ“ или „кацапомъ“, въ отвѣтъ на что слышитъ насмѣшливое прозвище „хохолъ“, то между образованными украинцами и великороссами, стремящимися посвятить свои силы общенародному благу, уже не существуетъ прежней розни. Каждая сторона признаетъ за другой право на самобытное развитіе, которое нисколько не помѣшаетъ имъ общими силами добиваться того свѣтлаго будущаго, вѣсть о которомъ распространяется теперь среди народныхъ массъ всѣхъ образованныхъ странъ. И надо надѣяться, что узы этого кровнаго братства не порвутся, а будутъ крѣпнуть, не мѣшая ничьей свободѣ» [Березин Н. Украина (малороссы, их страна, быт и прошлое). СПб.: Тип. Спб. акц. общ-ва «Слово», 1907. С. 122‒128].
Страниц: 
Галицкая Русь под властью Габсбургов (1772-1918 гг.) (Прочитано 461506 раз)