По тем же причинам Буденный обращает внимание на показания Примакова:
«... В связи с этим специальным заданием Троцкого Примаков обрабатывал 25 кавдивизию во главе с командиром дивизии Зыбиным. По его словам, Зыбин должен был встретить на границе Троцкого при овладении повстанцами Ленинградом. Для этой же цели подготавливали одну сд и мк . Какую именно сд – я не помню, но по его выступлению можно установить» [л. 56].
Из объемистой «Трагедии РККА» О.Ф. Сувенирова явствует, что заявление Примакова не осталось незамеченным: «Начальник Особого отдела ГУГБ НКВД СССР И.М. Леплевский 11 июня 1937 года обращается к Ворошилову: “По показаниям арестованного участника антисоветского военного заговора Примакова В.М. командир 26й кавдивизии Зыбин является участником этого заговора. Прошу Вашего согласия на арест Зыбина”. Через два дня на этом меморандуме появляется резолюция: “Арестовать. КВ. 13/VI.37”»
Этот случай Сувениров приводит, дабы проиллюстрировать свое утверждение: дескать, следственный аппарат НКВД мог добиться «нужных» лживых признаний от кого
угодно. Но благодаря письму Буденного теперь известно:
Примаков назвал фамилию С.П. Зыбина, выступая 11 июня 1937 г. с показаниями на процессе.
А Леплевского как одного из присутствовавших в зале суда упоминает в своей записке командарм 1го ранга Белов.
Таким образом, если судить по совпадению дат показаний Примакова и записки Леплевского, именно 11 июня 1937 г. следователи НКВД впервые услышали о причастности к заговору Зыбина и запросили санкцию на расследование его дела.
Интересно, что Буденный оказывается точным даже в таких деталях, которые, казалось бы, не имеют большого значения. Так, Семен Михайлович пишет, что Зыбин служил в 25
й кавдивизии, а процитированный Сувенировым Леплевский – что в 26й.
26(?)я кавдивизия была развернута в Киевском военном округе, а 25я – в Ленинградском. Зыбин же был арестован по ленинградскому «расстрельному списку», поэтому прав все же Буденный, а не Сувениров или Леплевский.
https://msuweb.montclair.edu/~furrg/research/budennyi_klio12.pdf