|
Ubivec
|
Вот, написал в газету "Мирнинский рабочий", в которой работаю  70 лет назад, 22 июня 1941 г. начался самый крупный и кровавый конфликт в истории человечества вошедший в историю нашей страны как Великая Отечественная война -- величайшая трагедия и беспримерный героизм в одном лице. Радость Победы, со слезами на глазах…
Между тем, как оказалось, советская историография оставила много лакун по начальному периоду войны в сознании народа. Чем не преминули воспользоваться недобросовестные исследователи-скандалисты во время перестройки, запустив в широкие массы тезис «нам все врали» и «настоящая история войны еще не написана». Нет, история войны несомненно была написана -- целые институты выпускали пухлые монографии, академики строчили комплексные анализы… Только никто их не утруждался читать. Такая вот история для историков. А в это время, в научно-популярных изданиях и школьных учебниках гуляли все те же ГлавПУРовские мифы, за которые потом и уцепились «правдолюбцы». Между тем, малоизвестные страницы той войны содержат подчас гораздо больше поводов для гордости за свою страну, устоявшей в смертельной схватке с фашизмом. О такой незнаменитой, но очень судьбоносной битве мы и расскажем вам на страницах нашей газеты.
Если спросить рядового жителя нашей страны о величайшем танковом сражении времен ВОВ, то почти со стопроцентной вероятностью вы услышите про Прохоровку. Однако это было крупнейшее встречное танковое сражение, оказавшее влияние максимум на оперативную обстановку в районе южного фаса Курской дуги. Более масштабная и напряженная битва (в которой с обеих сторон было задействовано от двух с половиной, до трех тысяч единиц бронетехники) развернулась с 23 по 29 июня 1941 г. в треугольнике Дубно-Луцк-Броды. Однако обо всем поподробнее.
Дальнейший рассказ будет неполным, если мы не упомянем о предвоенной истории создания и применения танковых войск в СССР. В 1928 г., после «военной тревоги» и конфликта на КВЖД, советское правительство осознало малую обороноспособность своих вооруженных сил и приняло курс на ускоренную индустриализацию. Требовалось в короткий срок насытить войска новейшими образцами вооружения. Особый упор был взят на производство танков, являвшихся достаточно молодым, но перспективным родом войск. Так как своей конструкторской базы у нас не было, решили воспользоваться наработками передовых в этом вопросе держав - заключен ряд контрактов по поставке технической документации с английскими фирмами «Виккерс», «Карден-Ллойд» (Т-26, Т-27, Т-37) и американским конструктором Д. Кристи (серия танков БТ). Указанная выше бронетехника строилась в начале 30-х массовыми сериями и вскоре СССР стал обладателем внушительного танкового парка. Впрочем, вскоре эйфория «танкового бума» прошла -- появление на полях битв в Испании дешевого и маневренного 37-мм противотанкового орудия списало практически в ноль всю армаду легкобронированной бронетехники и окончательно похоронило концепцию крейсерского танка. Нужно было делать следующий шаг. Образовавшиеся в ходе индустриализации отечественные танковые КБ принялись разрабатывать машины с усиленным бронированием. Тем более, что мир начал скатываться в пучину мировой войны.
Лето 41 г. застало танковые войска РККА в разгар очередной реорганизации. Принципы крупных механизированных формирований с 30-х годов претерпевали изменения, под воздействием опыта немецких войск в Польше и Франции. Однако времени на это историей отпущено не было - 22 июня немецкие войска по всему фронту от Балтийского до Черного моря перешли в крупномасштабное наступление, реализуя план «Барбаросса». Его основой была тактика «блицкрига» -- стремительное выдвижение танковых клиньев, с последующим окружением обороняющихся войск. Красная армия встретила врага в недоразвернутом и неотмобилизованном состоянии, что способствовало быстрому прорыву танковых групп на оперативную глубину. Единственным средством, которое советское командование могло противопоставить этой маневренной войне, были мехкорпуса.
К 22 июня 1941 года самая мощная танковая группировка РККА находилась в Киевском Особом военном округе. Здесь дислоцировалось восемь из двадцати механизированных корпусов. На вооружении мехкорпусов округа состояло 4525 танков, среди которых имелось 278 КВ-1 и КВ-2, 498 Т-34 и около 50 Т-35. Всего в округе имелось 5465 танков, из них 677 машин (12,4%) по документам требовали среднего или капитального ремонта. Причиной размещения здесь столь крупной группировки диктовалось соображениями Генштаба, предполагавшего нанесение здесь основного удара вермахта. Большинство мехкорпусов размещалось на линии старой границы, откуда они должны были выдвинуться в район прорыва и контратаками запечатать его. По замыслу немецкого командующего группой армий «Юг», основной удар должен был наноситься северным крылом группировки -- 6-й армией и 1-й танковой группой, сосредоточенных в Сокальском выступе. Этот выступ нависал над Львовом с севера и позволял почти сразу же выйти в тыл всей группировке советских войск в Галиции. Далее наступление должно было развиваться по двум направлениям: на восток -- к Киеву, и на юго-восток -- к румынской границе, на соединение с 3-й румынской и 11-й немецкой армиями. Учитывая недостатки советской фронтовой разведки и разреженность построений дивизий в Львовском выступе, этот удар принес полный успех. Но в штабе Юго-Западного фронта еще не знали всей картины складывающейся катастрофы, и поэтому в войска ушла оптимистичная Директива №3, предписывающая начать наступление на Люблин. Прибывший из Генштаба Г.К. Жуков должен был координировать намечающийся контрудар, тем более, что с организаций дела обстояли плохо. Армейские командиры слабо понимали принцип действия мехкорпусов и буквально растаскивали их по частям для решения задач сугубо тактического уровня. Из штаба фронта поступали противоречивые, зачастую противоречащие друг другу приказы. Так, 8-ой мехкорпус под командованием Рябышева прошел более 500 км., прежде чем ему дали окончательный район для наступления. К 24 июня основное направление удара противника уже было ясно и было решено бить немецкой подвижной группировке во фланг, с целью окружения и уничтожения. Скоординированного наступления не получилось и мехкорпуса пришлось вводить в бой по частям. Но даже эта контратака произвела на немцев неизгладимое впечатление. Рассказывает В.С. Архипов, командир разведывательного батальона 43-й танковой дивизии: «...это уже было не отступление, а самое настоящее бегство. Части 11-й танковой перемешались, их охватила паника. Она сказалась и в том, что кроме сотен пленных мы захватили много танков и бронетранспортеров и около 100 мотоциклов, брошенных экипажами в исправном состоянии. На подходе к Дубно, уже в сумерках, танкисты 86-го полка разглядели, что к ним в хвост колонны пристроились восемь немецких средних танков -- видимо, приняли за своих. Их экипажи сдались вместе с машинами по первому же требованию наших товарищей. Пленные, как правило, спешили заявить, что не принадлежат к национал-социалистам, и очень охотно давали показания. Подобное психологическое состояние гитлеровских войск, подавленность и панику наблюдать снова мне довелось очень и очень не скоро -- только после Сталинграда и Курской битвы...». Передовые части 8-го мехкорпуса вышли к Дубно и оседлали основную трассу, по которой шло снабжение 1-ой танковой группы вермахта. В шестерни блицкрига попал твердый камень и он, скрипнув, затормозил. В результате сложилась уникальная в военной истории ситуация: встречный бой танковых частей на широком фронте без поддержки пехоты и при катастрофической нехватке у каждой из сторон информации о противнике. В такой ситуации должен был выиграть тот, кто быстрее наладит управление. Немцы, обладавшие опытом предыдущих военных кампаний, справились быстрее. К 29 июня основная фаза сражения завершилась -- подошедшие пехотные дивизии вермахта выбили остатки мехкорпусов, которые перегруппировались и отошли за линию старой границы.
Но почему все-таки танковое сражение в треугольнике Дубно-Луцк-Броды было проиграно? Этому есть много объяснений. Но основными являются: дезорганизация в первые дни войны и несбалансированность мехкорпусов. Не секрет, что танк без пехоты -- отличная мишень. Между тем в мехкорпусах РККА наблюдалась нехватка мотопехоты, а та, что была, банально не успевала за действиями танков, так как приставка «мото» должна была появиться после мобилизации грузовиков из народного хозяйства. Не хватало много чего еще: буксируемой артиллерии, воздушного прикрытия и разведки, качественной радиосвязи, ремонтно-эвакуационных средств… А у немцев это было, что позволило им грамотно маневрировать на отведенном пространстве, подставляя под танковые удары РККА вязкие пехотные дивизии, сохраняя свои подвижные группировки для последующего наступления.
Но вместе с тем, учитывая причины общего поражения в этом грандиозном танковом сражении, следует учитывать стратегическую обстановку на этом участке Юго-Западного фронта. А она сложилась следующим образом -- даже нескоординированный удар вызвал проминку наступающих подвижных соединений вермахта и позволил обороняющимся в Львовском выступе армиям организованно выйти из этой несостоявшейся ловушки. Таким образом, выигрывались время и средства для продолжения борьбы на Киевском направлении. Можно утверждать, что ценой участвовавших в контрнаступлении мехкорпусов, ситуация на юге сложилась менее катастрофично, нежели в Белоруссии. Обвалить фронт по всей линии соприкосновения вермахту не удалось. Блицкриг дал сбой уже в Приграничном сражении. А яростные атаки русских танков дали немцам понять, что предстоящая война будет в корне отличаться от западных кампаний.
|
Страниц: 1 
