КТО РАЗВЯЗАЛ РЕПРЕССИИ? (фрагмент интервью с доктором исторических наук Ю.Н. Жуковым)
Чем кончилась эта попытка Сталина отстранить партократию от власти? На пленуме в 37-м году, когда нужно было одобрить проект избирательного закона, предусматривавшего альтернативные выборы, партийные руководители по очереди объяснили Сталину, что они-то не против демократии, да вот их местный НКВД вскрыл очередную антисоветскую, повстанческую организацию и, пока с ней не покончено, нельзя проводить альтернативные выборы.
– То есть действия НКВД были спровоцированы местным начальством?
– Трудно сказать, кто первый сказал «мяу». Согласно закону Паркинсона, чем больше НКВД поймает врагов народа, тем для них почётнее – можно расширяться. А первым секретарям это было выгодно, потому что, пока идут массовые аресты, ни о каких альтернативных выборах нельзя говорить. Они фактически развязали вторую гражданскую войну, создали в обществе атмосферу истерии, массового психоза. Что происходило? Открытое партсобрание, на котором говорят, что такой-то оказался врагом народа. И находились два, три, десять десятков людей, которые торопились свести счёты со своими личными недругами. Они поднимались и говорили, что вот этот – тоже троцкист, а вот тот – зиновьевец. И можете себе представить, что начиналось далее?
– До сих пор я слышал, что репрессии развязал Сталин, что он параноик, который хотел уничтожить всех и вся.
– Такие вещи говорят люди, выполняющие социальный заказ, ангажированные. Есть документы, и я в одной из своих книг привёл их в доказательство того, кто на самом деле развязал массовые репрессии. Тот же Никита Сергеевич Хрущёв, оказавшийся вторым в стране по кровожадности. А первый – Роберт Индрикович Эйхе. Он каждый год выпрашивал у Политбюро разрешение дать ему возможность подписывать смертные приговоры за невыполнение хлебопоставок. Запрашивал не поимённо, а цифирью, огромное количество, десятки тысяч сибиряков: сколько можно ему расстрелять, а сколько – отправить в лагерь. А Хрущёв исхитрился летом 37-го года найти несколько тысяч кулаков в Подмосковье! Кулаков здесь в помине не было, тем более – в 37-м году, когда коллективизировали уже всё, что можно. Никита Сергеевич находит их. Я догадываюсь, что он понимал под словом «кулак». Когда готовилась Конституция 36-го года, Сталин и Вышинский сделали очень хитрое дело (Вышинский представил в Политбюро, а Сталин добился утверждения): освободили всех крестьян, которых посадили за так называемые три колоска, – это около миллиона человек. Более того, с них сняли судимость, вернули им право голосовать и быть избранными! И вот «наш дорогой Никита Сергеевич» слишком хорошо понимал, что эти люди за него никогда не проголосуют и его карьера чиновника с четырьмя классами образования (два в церковно-приходской школе и два – на руководящей партийной должности в Промакадемии) кончилась, потому что он ничего не умеет, ничего не знает. Ему прямая дорога в чернорабочие, в землекопы. Но кто же из них на это пойдёт? Вот они-то и развязали репрессии.
Почему об этом не любят говорить? А кто должен говорить? Тот же самый класс чиновников, который до сих пор обладает неограниченной властью? Они что, будут сами себя ругать? Ведь в конце концов все эти хрущёвы, эйхе, постышевы и прочие – они же не только партократы, они просто бюрократы. Это класс чиновников, тот самый класс, который Джилас назвал «новым», помните его работу «Лицо тоталитаризма»? Сталин раньше Джиласа понял, что такое этот наш «новый класс». Именно поэтому в январе 44-го года Молотов, Маленков, Сталин предлагают Политбюро утвердить проект постановления ЦК, по которому партии запрещается вмешиваться в вопросы экономики, промышленности, сельского хозяйства, строительства, в военные дела, в дела культуры, советского строительства. Партии по этому проекту оставляли идеологическую агитацию и пропаганду и участие в подборе кадров. То есть такие же функции, которыми обладает сегодня, скажем, католическая церковь в Ирландии. Она не господствует, но она духовно влияет на людей.
Провалили этот проект.
– Не хватило сталинского авторитета?
– Не было у него такого авторитета, когда принимается всё, что он ни скажет. Если это не касалось лично их, его предложения проходили. Если предложения Сталина затрагивали интересы «нового класса» – всё, гроб с музыкой, никаких решений.
– Создаётся впечатление, что вы – яростный поборник Сталина?
– Ничего подобного. Ни в одной моей книжке, ни в одной статье вы не найдёте ни одной фразы, где я превозносил бы Сталина. Я отношусь к нему так же, как к Наполеону, Александру Македонскому, Юлию Цезарю. Для меня это историческая фигура, и я как профессионал должен дать максимально объективную картину деятельности этого человека, в чём заключалась его политика и как он пытался её проводить. В том, что это идёт вразрез с существующими двумя направлениями – сталинизмом и антисталинизмом, – я не виноват. Меня, кстати, на дух не переносят ни те, ни другие.
http://maxpark.com/user/romanbelov/content/497616
Страниц: 
Сталин Иосиф Виссарионович (Прочитано 290934 раз)