Да, боюсь доведете вы меня до бана. Ну покажите вместе с Трубачевым хоть какие-то следы местной индоарийской основы, на археологическом материале?

Вы или крест снимите или штаны наденьте, или ссылайтесь на Седова или вообще его не упоминайте. А так обрезали цитату и пытаетесь что то доказать.

О.Н. Трубачев выводит этноним русь от местной индоиранской основы *ruksa

Хоть бы обратили внимание на "от местной индоиранской основы", а не слепо копировать.

Roxsalan писал(а) 13.02.2019 :: 12:46:52:


Это где же они пересеклись в 3 веке?

Если уж и был кто с балтики среди этих норманнов то пруссы, о чем пишет В. Кулаков опираясь на археологический материал,  но никак не балтославяне. Причем с пруссами там тоже сложно ибо как пишет Кулаков дружинный комплекс пруссов складывался на основе "балтов,скандинавов и тюрок-кочевников."  (Кулаков В.И., Ирзекапинис и Шестовицы //Проблемы археологии Южной Руси. Киев, 1990)

Колода, это не ладья. Врать не надо.

Талян писал(а) 13.02.2019 :: 23:48:05:


С 12 века.

Знаете, тут есть более простой логический метод. Если бы вся ваша аланщина, была бы так обоснована, то ее бы на такой щит в советское время подняли, что он там до сих пор стояла бы. Но этого не произошло, по вполне понятным причинам и потому, это нам говорит о том, что все это ляля. А вот богомерзкий норманизм, не смогли победить и в советское время.

там, где я и до этого говорил.

Evgen11 писал(а) 14.02.2019 :: 21:54:56:

Именно. никакие там шведы, аланы и т.п. только местные и славяне.

В "узком смысле", это аналог нынешней центральной России. И все.

«Судя по наиболее устойчивым этническим признакам, таким как традиции сооружения жилых построек и производства керамики, основную часть населения Супрут, Торхово, Уткино и, возможно, других менее изученных поселений региона составляли славяне. Материалы поселений Торхово и Уткино позволяют говорить о присутствии на этих памятниках заметного количества носителей волынцевских древностей. Это население (очевидно, родственное салтовскому) фиксируется не только по наличию характерной керамики. Степные традиции отмечаются в конструкциях некоторых из жилищ, производственных сооружений (горн в Торхово) и хозяйственных построек. Широкое распространение на памятниках получают трехлопастные наконечники стрел, которые из-за простоты изготовления вряд ли можно рассматривать в качестве предметов импорта. Процент «волынцевской» керамики в славянских слоях указанных памятников невысок и, вероятно, указывает на долю волынцевского населения.

В коллекции Супрутского городища материалы салтовского круга представлены очень широко и разнообразно. Однако предметы степного облика здесь, скорее всего, являлись импортом. Все они относятся к категории вещей, сложных в изготовлении. Это детали конской сбруи, поясов, украшения из цветных и драгоценных металлов. Качественная столовая керамика близка посуде собственно салтово-маяцкой культуры, а не волынцевской. Следов пребывания на памятнике населения, родственного салтовскому, не фиксировалось. Углубленные в землю жилые постройки раннего этапа совершенно идентичны славянским и не носят следов влияния степных традиций. Фрагменты волынцевских сосудов единичны и, по-видимому, связаны с соседними памятниками. Отсутствуют и трехлопастные наконечники стрел.

Наличие в регионе в рассматриваемое время заметного количества представителей иных этнических групп представляется весьма сомнительным. Находки на всех без исключения памятниках украшений финно-угорского и, возможно, балтского облика могут указывать лишь на тесные связи с ближайшими соседями, поскольку в других, более устойчивых чертах материальной культуры влияние не отмечается. Возможно, какая-то часть автохтонного населения и выходцы из финно-угорских земель входили в состав населения бассейна Упы, но их количество и степень влияния на формирование материальной культуры были столь незначительны, что совершенно не фиксируются археологически.

Помимо вещей славянского, салтовского, балтского и финно-угорского облика, в материалах Супрут содержится целая серия предметов скандинавского происхождения. С учетом дружинного характера памятника возникает вопрос о присутствии на поселении выходцев из Скандинавии (по аналогии с известными памятниками в Гнездово, Тимерево и Шестовицах). Однако сам факт наличия на городище скандинавских вещей еще не может однозначно указывать на присутствие скандинавского населения.
Жители Супрут активно участвовали в международной торговле, и в материалах памятника имеются предметы, происходящие из разных частей Европы и Азии.
Скандинавские вещи представлены технологически сложными предметами: удилами в стиле Воrrе, браслетами с глубоким орнаментом, необычайно сложной щитовидной подвеской, костяными гребнями и т. п. Все они, бесспорно, не производились на месте и могли являться объектами импорта.
Многие из указанных вещей использовались в совокупности с изделиями совершенно иной этнической принадлежности. К примеру, удила входили в комплект уздечного набора с деталями салтовского происхождения, щитовидная подвеска найдена на костяке вместе с подвеской степного облика и финно-угорской шумящей подвеской, фрагмент скандинавских удил находился в комплексе с салтовской пряжкой, роменским наконечником стрелы и керамикой.
Комплексов, в которых материал скандинавского облика был бы представлен пусть даже небольшой серией, на памятнике не обнаружено.
Следует отметить и то, что в представительной коллекции, полученной за многие годы, не имеется ни одного фрагмента черепаховидной фибулы. Полное отсутствие этой категории находок, столь характерной для памятников с отчетливым скандинавским влиянием, может свидетельствовать об отличиях в традиционном костюме жительниц Супрут и Скандинавии».
(Григорьев А. В. Славянское население водораздела Оки и Дона в конце I начале II тыс. н.э.)