Не так давно было обнаружено интересное несоответствие в описаниях событий ВОВ. Эти факты вроде бы как и на виду, но никто не сопоставляет их, а материалы как будто вымараны, убраны из воспоминаний и описаний, не осталось документальных свидетельств. И в тоже время все лежит на поверхности. К примеру часто встречаются описания и свидетельства очевидцев колонн военнопленных.  Разберем одно из них на примере воспоминаний Соколова из повести Шолохова «Судьба человека», т. к. этот материал доступен всем, а по своей сути ничем не отличается от сотен и тысяч других подобных свидетельств, добытых в архивах или опубликованных крошечными тиражами, которые были собраны и проанализированы. Детали описания колонны из 200 пленных такие: одна половина колонны – младшие командиры, вторая половина – коммунисты, ещё половина, очевидно, третья – раненые, и вообще в колонне якобы несколько комиссаров.  Начнём с конца списка. Комиссар бывает только в батальоне или выше – это один на тысячу, но пусть батальон обескровленный, и потому в нём всего 250 штыков. То есть чисто статистически в колонне Соколова могло быть не более 0,8 комиссара – и это без учёта того, что комиссаров первыми выщёлкивали немецкие снайперы, в ситуации неизбежного пленения старались не попадать, а если почти попадали, то стрелялись.  Так что нескольких комиссаров в колонне быть никак не могло. Половины раненых тоже никак быть не могло, потому что на множестве сохранившихся фотографий колонн военнопленных нет раненых или вообще, или их считанные единицы. Так что и здесь Соколов врёт. Возможно, и могла быть половина забинтованных, но от бинтов они быстро освобождались. 
Не могло также быть, чтобы была половина младших командиров. В армии такого количества командиров не бывает. Половины коммунистов быть не могло тем более. Коммунистов был малый процент от населения и армии. Сталинские коммунисты это не многочисленные коммуняги антисталинского периода, полностью недееспособные, ну, может, украсть что-нибудь, или, как говорится, скоммуниздить. Сталинские коммунисты шли на фронт добровольцами. Откройте мемуары хотя бы Рокоссовского, и прочтите, что он пишет, сравнивая, как сражались коммунисты с тем как сражались просто ополченцы. Коммунисты, хотя и не кадровые военные, сражались лучше кадровых, стойко – и побеждали. А кадровые и мобилизованные бежали с поля боя при первых же выстрелах немцев. Об этом драпе у Рокоссовского в «Солдатском долге» есть. Но самый главный вопрос: где, спрашивается, в колонне пленных женщины-военнослужащие? Связистки, машинистки, банно-прачечный взвод, санинструктора? Женщин-военнослужащих в армии было гораздо больше, чем комиссаров и евреев – вместе взятых. Они-то все где?
 Раз врущие о войне антисталинисты о женщинах-пленных говорить в упор отказываются, подчистили все источники, то придётся их судьбу реконструировать – для начала. По психологии средние женщины уж точно пленные так уж пленные. То есть при пленении будут вести себя как худшие из мужчин-пленных, даже ещё рельефней.  Оказавшись в пересыльном лагере, каждый пленный начинал торговать имеющимся товаром. А у женщин, как известно, только один товар. Вот им-то, единственным своим товаром, сдавшиеся в плен тётки в военной форме и должны были старательно осчастливливать Третий Рейх.  
Строго говоря, немецкие женщины из гражданского населения вели себя почти так же – при продвижении наших войск вглубь Германии. Об этом в мемуарах есть. “ВОЙНА ВСЁ СПИШЕТ” Вот наш, скажем, штаб. Является пара ссыкушек, призывно выгибаясь, прут прямо в запретную зону. Часовые их гонят – но дебилками их всё-таки считать начинают. А это как раз то, ради чего девки и пришли – вот они и чувствуют себя крутыми. Не удивительно, что немок чуть ли не палками гнали, но они не отставали – хоть ползком, хоть как пытались проникнуть на территорию части. Наконец, им удаётся соблазнить какого-нибудь пьяного ездового. И тут начинается. К доброхоткам выстраивается очередь в десятки человек – и, хотя офицеры, как правило, не участвовали, работа штаба бывала полностью дезорганизована. Единственный способ вернуть штаб, в смысле обслуживающий персонал, денщиков, шоферов, поваров, к работе, это навязывающихся блядей пристрелить.
В сущности, нечто подобное происходит и без войны. Бывает, перескочит какая-нибудь тётка через ограждение из колючей проволоки в расположение части – и рядовой состав выстраивается в очередь в несколько десятков человек – и это не считая пополнения, которое всё пребывает и пребывает. Очевидцы из числа дежурных по части рассказывают, что из той очереди не выгнать было даже избивая палкой. Буквально. Было бы военное время, то, чтобы восстановить порядок, оставалось только одно – сучку пристрелить. Судя по устным рассказам очевидцев, нередко встречался такой вариант: через ограждение из колючей проволоки в часть перебираются мать с дочерью, и мать ставит условие, что трахнуть дочь солдаты смогут только после того, как трахнут её. Дескать, она, как мать, разврата не потерпит. Очередь, естественно, тоже выстраивается. Мне известен только один случай попытки воспроизвести эти, как их называют, групповые изнасилования в кинематографе – это «9 рота». Но там с малым числом участников и сильно приукрашено. Но тоже интересно: в собачьей свадьбе участвовало все 100% рядового состава. Таков образ жизни холуёв, они же, при возможности, пленные. И не важно, что они пока с оружием.
        Итак, везде одно и то же, но с разной интенсивностью. Сталкиваясь с безудержным половым беспределом перебегавших в плен советских женщин-военнослужащих, у немецкого командования непременно должна была возникнуть мысль о способе сохранения боеспособности немецких частей. Отсюда понятно, почему по вермахту был отдан приказ расстреливать пленных советских женщин-военнослужащих всех поголовно – при первой же возможности. Приказ диктовался интересами вермахта. Чисто технически уничтожение женщин-военнослужащих осуществлялось тогда же, когда отстреливали евреев и комиссаров. То есть пока в колонне есть евреи и комиссары, есть и женщины, причём в большем, чем комиссары и евреи числе. Ну, а в рассказе Соколова женщины где?
         Сдавшихся в плен женщин-военнослужащих нет в описаниях советской и бывшей советской стороны. Нет вообще. В описаниях немецкой тоже почти нет, но иногда всё-таки встречаются. К примеру, в немецком фильме «Сталинград» 1993 года одну показывают. В «Сталинграде» эту групповушницу застрелили. 
          Генерал-лейтенант танковых войск Николай Кириллович Попель в своих мемуарах рассказывает, что накануне временной оккупации села Уралово он провёл митинг с жителями этого села, уговаривая их уйти в эвакуацию. Жительницы уйти в эвакуацию отказались. Уже на следующий день после оккупации села Уралово группа школьных учительниц сумела склонить немецких солдат на групповое изнасилование. Потом, не очень понятно кто, солдаты ли или офицеры, эту группу школьных учительниц сожгли живьём – вместе с домом. А  в мемуарах «Война всё спишет» аналогично после большого изнасилования не понятно кто, то ли рядовые, то ли офицеры двух организовавших всё это немок скормили свиньям.
Но это всё гражданские, о гражданских доброхотках материалы найти ещё можно.
 Ну, так и почему в мемуарах невозможно найти упоминаний о поведении женщин-военнослужащих при попадании их в плен? Кому и для чего потребовалось это скрывать? Основой для этой заметки послужил научно-популярный исследовательский фильм «Принцип «Трахни меня» на войне и в жизни!» Ссылку прикреплю ниже, но если ее сочтут рекламой и удалят, то все интересующие могут найти фильм самостоятельно по названию, просто скопировав его в строку поисковика.
Или же смотреть в предыдущем сообщении.