Дейнека писал(а) 04.05.2017 :: 20:12:47:

Редкий случай, когда я почти с Дейнекой согласен. 

Богдан М писал(а) 04.05.2017 :: 22:25:05:

А я думал, что они потомки древнерусской народности (русов, русичей, как угодно).
И еще они потомки - половцев, татар, торков и берендеев.
И монгольские гены там искать не нужно, т.к. половцы, скорее всего, не тюрки вообще.
Однако влияние степного сегмента отрицать невозможно - нельзя отрицать факты, что в 11-16 веках в Подневпровье и Восточной Украине была масса поселений степняков. Сначала торки и берендеи, потом половцы, потом татары (Киев и Переяславль 13 век), потом "Орда Мансура" (со столицей в Полтаве, привет) и "Орда Яголдая". От этого невозможно открестится.
В тоже время довольно унылые попытки представить современных русских - "потомками татар" не выдерживают критики, т.к. первые (и они же последние) поселения татар в Мещере датируются серединой 15 века ("Касимовское ханство").

Богдан М писал(а) 04.05.2017 :: 22:27:36:

Так нет такого словаря. Не существует "российского языка". Есть только русский язык.
Кстати

Богатырев Артур писал(а) 05.05.2017 :: 10:09:48:

Согласны что русские это турки+греки? Да вы русофоб, батенька

Богатырев Артур писал(а) 05.05.2017 :: 10:51:04:

Так я и имею отношение к финнам, - чудь русских летописей, к примеру.
Богатырев Артур писал(а) 05.05.2017 :: 10:51:04:

Русские это и есть потомки нескольких этнических групп. У вас слишком примитивные мыслительные процессы в голове

Богатырев Артур писал(а) 05.05.2017 :: 10:51:04:

Каким еще черепам? Что несешь? У русских есть лапоноидная примесь, но она незначительна и равномерно распространена по всей территории. Северные русские как раз таки ее имеют меньше всех.

Svendeld писал(а) 05.05.2017 :: 02:44:28:

Опять слив.
Мельчают озаренные.

Дейнека писал(а) 06.05.2017 :: 09:14:33:

Цитата:
Вот и вся русь. Те кто гнул спины пох хазарами на юге к зарождению государства Русь и к руським мало имеют отношения.

Dark_Ambient писал(а) 06.05.2017 :: 11:11:08:


Эта тема вообще непонятно о чем. Если в ближайшее время автор не объяснит цель ее существования - закрою.

Тарас Шевченко в Яготине: история хозяина

После феерического успеха на балу в Мосйеевке в июне 1843 году  круг знакомств Тараса Шевченко стал таким широким, что в этот кругу неизбежно должны были попасть и Репнины

Волконский, который стал Репниным

65-летний князь Николай Григорьевич Репнин (1778-1845) жил тогда с семьей в городке Яготин, расположенном возле большого озера. Если въезжать в Яготин из полтавского стороны, объяснял автор «Записок русского путешественника» Александр Глаголев, то вашим глазам откроется «замечательная декорация в театре после того, как отклонится занавес». Глаголеву запомнилось также, что в доме Репнина была «хорошая библиотека и богатое собрание картин» (среди них была даже знаменитая «Даная» Тициана!).

В лабиринте родословной Репниных можно было бы легко заблудиться, если бы не Михаил Репнин, уроженец Парижа, гражданин Франции, один из потомков князя. В 2009 году он издал книгу «Князья Репнины в истории Отечества», в которой подробно рассказал о своих предках. Листая это скрупулезное генеалогическое исследование, не пропустите имя Николая Васильевича Репнина (1734-1801), фельдмаршала екатерининських времен. Когда он умер, потомков по мужской линии не оставалось. Тогда император Александр I, который только взошел на престол, чтобы сохранить покрыто славой фамилия Репнина, «подарил» его внуку фельдмаршала, то есть нашему герою, который первые 23 года прожил под именем Николая Волконского.

В 1802 г.. Николай Волконский (теперь уже Репнин) женился на Варваре Разумовской (1778-1864), внучке последнего гетмана Украины. Разжалованный Екатерина II гетман еще здравствовал: дожил до 74 лет и наслаждался последними радостями жизни в Батурине. Чтобы не забыть детство и начало фантастического преобразования сельского пастуха в президенты Российской академии и гетманы Малороссии, он хранил в шкафу плащ, посох и свирель... И именно туда, в Батурин, Варвара Алексеевна и Николай Григорьевич поехали венчаться ..



Портрет Миколи Рєпніна роботи художника Володимира Боровиковського (близько 1806 р.

Николай Репнин сделал блестящую военную карьеру. Кадетский корпус - служба в лейб-гвардейском Измайловском полку - град званий ... В возрасте 22 года он был уже полковником. Во время войны с Наполеоном «снискал себе доброе имя блестящей атакой с двумя кавалергардского эскадронами в Аустерлице» (1805 г.). Об этом писал в воспоминаниях Сергей Волконский, декабрист, родной брат Репнина. Дрался Николай Репнин лихо, но был ранен и попал в плен (Лев Толстой использовал этот эпизод в финале первого тома «Войны и мир», описывая раненого князя Болконского).

Наполеон предлагал князю освобождения, если тот навсегда оставит действующую армию. Однако князь отказался. Когда об этом поступке сына узнал отец, его захвату и гордости не было предела ... Но раны требовали лечения, и Репнину все же пришлось целых два года провести в отставке.

После выздоровления он служил чрезвычайным посланником и полномочным министром при вестфальском королевском дворе. Княжна Варвара Репнина впоследствии писала, вспоминая детские годы: «Мне памятный Кассель, где отец мой был посланником при брате Наполеона Иерониме ... Французским министром в Касселе был отец Виктора Гюго, с которым часто играл мой маленький брат Василий».

А в 1812 г.. Репнин уже командовал кавалерийской дивизией, с которой триумфально вошел в побежденный Париж. Вскоре его назначили генерал-губернатором - вице-королем! - Саксонии. Алексей Имберг, который служил у князя Репнина обер-аудитором, вспоминал в своей «Записной книжке» (1870), что при правлении Репнина в поверженной Саксонии повысился курс талера, поэтому «когда в 1815 Фридрих вернулся на свой престол, он снял все ордена и все чины с саксонцев, которыми их отмечено по представлению Репнина; однако все изменения оставил в силе».


Палац у Яготині(репродукція картини Є.Лазарєва)

В Дрездене генерал-губернатор оставил память о себе, восстановив разрушенный французами городов и лестницу на Брюльський террасе вдоль Эльбы, любимом месте отдыха дрезденцев и гостей города ...

Князь был человеком строгих этических правил. Имберг рассказал много историй, характеризующих Репнина как человека, который дорожил честью. Вот случай, когда генерал-губернатор вдруг рассвирепел, став похожим «на свирепого зверя». Причиной его ярости оказался пьяный русский офицер, который бросился со штыком на саксонца. Репнин не мог сдержать своего гнева: «Какого мнения они (саксонцы) могут быть и о службе нашей, и о дворянстве, и о начальниках!»

А вот об устойчивости Николая Григорьевича перед многочисленными соблазнами: «Управление князя Саксонией было полезное для королевства и наиблагороднишее. Князь мог нажить миллионы, но он потратил около 1 млн. своих денег и расстроил там свое богатство. Ему предлагали даже взять из картинной галереи то, что ему желательно выбрать. Однако и эта мысль была ему чужда». «Доброе дело никогда плечи не давит и спать крепко не мешает, деньги, легко пришли, легко и уйдут, а совесть к могиле нас преследует», - любил повторять Репнин.

Осенью 1816-го семейство Репниных переехало в Полтаву: Николая Григорьевича назначили малороссийским генерал-губернатором (его власть распространялась на две губернии - Полтавскую и Черниговскую). Жесткий, но справедливый; враг лести и помещичьего самодурства; опекун театра, - таким был этот администратор. Репнин призвал местных дворян быть «умом и душой народа», не допускать ущемления в отношении крестьян, поскольку связь с ними есть спасительным для самих дворян. Малороссийское дворянство должно заботиться о благосостоянии крестьян, открывать школы и больницы, ходатайствовать, чтобы малоимущие имели хорошо жилье, скот и плуги, - потому изгоните из своих сердец корыстолюбие, говорил военный губернатор, обращаясь в Полтаве и Чернигове к слушателям во время открытия дворянских собраний в январе 1818 г .; думайте о «служение отечеству», о высших целях и ценностях.

Его речи были способны настраивать на высокий лад. Он часто напоминал об «общей пользе» и истине как цели и принципе каждого, кто наделен властью. Его патетика была искренней и поэтому трогательной. Слова о необходимости честного служения отечеству и уважение к христианским ценностям ни были данью официальной риторике - князь говорил то, в чем был убежден сам.


Будинок генерал-губернатора в Полтаві

Репнинская нравственная требовательность вытекала из его представлений о чести. Когда предводитель дворянства Прилуцкого уезда Яков Горленко позволил себе злоупотребление служебным положением, Репнин наказал его, после чего оскорбленный предводитель решил «обходным путем» искать покровительства у Михаила Новикова, правителя канцелярии генерал-губернатора. И здесь Репнин буквально взорвался. Он считал, что искать «крышу» - неприлично, а прокладывать путь к сердцу начальника из его подчиненных - низко. Генерал-губернаторское письмо Якову Горленко - блестящая филиппика, резкая моральная выговор чиновнику, который «не понял» своей вины: «Стыдно маршалу дворянства оправдываться не напрямую перед начальником, а искать посредников. / ... / Стыдно маршалу не знать, что происходит в его уезде и не ставить в известность об этом главного начальника, который требовал торжественно от него правды и разоблачения злоупотреблений. Стыдно маршалу не знать закона. / ... Стыдно дворянину занимать место, обязанности которого он не выполняет как следует ... »Этот нагоняй Яков Горленко, наверное, помнил всю жизнь. Репнин же был достаточно великодушным, чтобы не «разрывать» предводителя «на части». Уже после этого инцидента он был вновь избран уездным предводителем на три года ...

Благородная натура и широта интересов князя проявилась в поддержке полтавского театра. В начале 1818 г. в Полтаву по приглашению Репнина прибыла на гастроли харьковская труппа Штейна, в которой играл молодой Михаил Щепкин. С этого момента берет начало история его выкупа из крепостничества. Генерал-губернатору пришлось лично обращаться с соответствующей просьбой к курской помещице Анне Волькенштейн, управляющим у которой служил отец гениального актера. Графиня Волькенштейн согласилась, хотя и не очень охотно. Щепкин хорошо разбирается в землемерных делах, писала она князю, и такой человек ей очень нужен. Графиня «набивала цену», потребовав сумму в размере 8000 рублей. Репнин считал, что достаточно будет и 4-5 тысяч, причем оплатить их обязывалась дирекция полтавского театра.

26 июля 1818 г. был устроен спектакль «в честь таланта Щепкина». Все знали, что речь идет о его выкупе. Репнин и его тесть Алексей Разумовский внесли по 300 руб., Потемкин - 700 руб .; общая сумма - вместе с выручкой за спектакль - составила 7207 руб. Необходимый остаток добавил опять-таки Репнин. «Я решил уже один раз и хочу непременно дать Щепкину свободу, для чего не пожалею любых усилий», - писал князь Ивану Котляревскому.



Сімейство Рєпніних

Сам Котляревский, став директором театра в Полтаве, тоже не раз обращался за помощью к Репнину. И тот применял «админресурс», обращаясь с письмами в Харьков, Чернигов, Кременчуг, Ромны: просил содействовать устройству спектаклей в дни съездов дворян, ярмарок, праздников ... Сохранились его письма к Григорию Квитке-Основьяненко, в которых князь также выражал надежды на покровительство известного писателя над полтавской труппой. Под «крылом» мужа сумела развернуть активную благотворительную деятельность Варвара Алексеевна, имевшая в Полтаве репутацию интеллигентной, умной, с большими аристократическими связями и уникальным родословной, женщины. По ее инициативе в городе был открыт Институт благородных девиц, к ней часто обращался за поддержкой тот же Иван Котляревский...

Малороссийский сепаратист?

Михаил Максимович считал, что князь Репнин принимал непосредственное участие в написании «Истории Малой России» Дмитрия Бантыша-Каменского (первое ее издание появилось в 1822). Перу Репнина вроде-бы принадлежит раздел о Берестечке (Михаил Драгоманов пошел еще дальше, выдвинув версию о том, что именно князь был автором «Истории русов»!)... Неоспоримым есть другое: без Николая Репнина «История Малой России» Бантыша-Каменского вряд ли бы была  написана и издана. Ведь это он поручил молодому чиновнику взяться за написание истории края, которое бы заполнило пробелы «Истории государства Российского» Николая Карамзина. И Бантыш-Каменский отказался от соблазна служить в столице, в Коллегии иностранных дел, - сработали и авторитет князя, и масштаб задачи, поставленной им. Причем, Репнин не оставил молодого историка наедине с нелегкой творческой ношей - он помогал собирать необходимый архивный материал. Так, в частности, было в Чернигове, где Бантышу-Каменскому под поручительство князя выдали из губернского правления 66 дел, касающихся XVII-XVIII веков. Так было, в Полтаве. Но и частные архивы временами открывались перед историком не без содействия Николая Григорьевича. А когда книга вышла, Репнин ходатайствовал об организации ее подписки, привлекая для этого возможности гражданских губернаторов и уездных маршалов. Дворянство должно было знать историю!

И вот наступил декабрь 1825 года, когда на Сенатскую площадь в Петербурге вышли военные заговорщики, названные впоследствии «декабристами». Для Репнина это была драматическая ситуация, ведь среди мятежников был и его родной брат Сергей. К тайным обществам оказались причастными также люди, приближенные к генерал-губернатору, как, например, его адъютант полковник Матвей Иванович Муравьев-Апостол, руководитель полтавской управы «Союза благоденствия».

Продолжение следует...

Ratio писал(а) 06.05.2017 :: 20:37:41:


Скорее недоумение относительно предмета, чью историю Вы тут пытаетесь приподнести.

Тарас Шевченко в Яготине: история княжны Варвары

Портрет

Тарас Шевченко попал в Яготин благодаря Алексею Капнисту, который после гостин в Моисеевке возвращался к Репниным: там он оставил своего сына, которого должен был осмотреть Фердинанд Фишер, домашний врач князя. Очевидно, Капнист заинтриговал Шевченко рассказом о картинной галерее в репнинском дворце - и Тарасу захотелось ее увидеть...

Познакомились они несколько дней назад, гостя у Татьяны Волховской в Моисеевке. Алексей Капнист был соседом графини: его село Ковалевка (ныне - Драбовский район) расположено неподалеку от «украинского Версаля», где жила Татьяна Густавовна и где она дважды в год устраивала пышные балы.

Капнист был старше Тараса лет на двадцать. В свое время он служил в Киеве адъютантом знаменитого генерала Раевского. Декабрист Николай Лорер вспоминал его с пиететом: Капнист «был одним из лучших офицеров, которые могли всегда поднести честь полка, и вышел из гвардии только через мстительность и преследования бригадного начальника - великого князя Николая Павловича»...

В январе 1826 г. заподозренного в военном заговоре Алексея Капниста арестовали (в Киеве) и отправили в Петербург. Три месяца он провел в Петропавловской крепости, однако был оправдан.


Олексій Капніст: раритетний портрет-мініатюра

Впрочем, это все уже стало историей. Теперь Алексей Васильевич и Тарас Григорьевич рассматривали художественные сокровища Репниных, среди которых был и портрет князя, выполненный швейцарским художником Йозефом Горнунгом, когда Репнины жили за рубежом (1840 г.). Под кистью Йозефа Горнунга Репнин казался воплощением властности и величия. Одет в дорогую шубу, но простоволосый, с орденом на шее (белый крест на золотой цепочке), высоколобый, князь излучал благородство, отвагу, решительность... Да, собственно, он таким и был.

Сосед Репниных Петр Селецкий писал в воспоминаниях, что князь «был еще очень бодр и обладал невероятной память». «Отлично образованный, очень умный, приветливый и гостеприимный», он охотно вступал в разговоры на разные темы: «не было новой книги, хотя бы чем-то интересной, которую князь не прочел. /... / Любил вспоминать и старину, но ни слова о несправедливости, жертвой которых он был...»

А вот жена князя Варвара Алексеевна болела, постепенно теряла зрение. Несмотря на приветливость и любезность, она была женщиной строгой, властного характера, оказала большое влияние на дочерей. Среди добрых дел княгини - основание во время войны с Наполеоном Дамского патриотического общества, которое впоследствии стало называться Патриотическим институтом (в 1831 г. на должность младшего учителя истории там устроился Николай Гоголь, причем педагогические обязанности его трудно назвать обременительными: они отбирали у него всего 6:00 в неделю). А в Полтаве Варвара Алексеевна занималась Институтом благородных девиц...

Она не раз переживала материнское горе: четверо детей Репниных умерли или в раннем или в молодом возрасте. Теперь потомков оставалось трое - Василий, Варвара и Елизавета. Василий Николаевич, пережив любовную драму, женился, наконец, на дочери жандармского генерала Петра Балабина. Двух своих детей он назвал именами деда-бабы: Варвара и Николай (в 1844 г. Шевченко нарисует их двойной портрет) ...

В доме Репниных еще с детства нашли убежище сестры Псёл, которые рано потеряли родителей. Теперь это были взрослые девушки: старшая, Александра, писала стихи на украинском языке, молодая, Глафира, рисовала. В одном из альбомов сохранился эскиз портрета Тараса Шевченко ее работы. Была и третья сестра, 24-летняя Таня, - ее имя часто упоминается в мемуарных записках Варвары Николаевны (о них речь впереди).

Еще был в домашнем кругу Репниных тот самый Фердинанд Фишер, добрейшей души эскулап, которого князь взял с собой, когда оставлял Саксонию. «Очень умный, образованный, симпатичный человек и замечательный медик», - писал о нем Петр Селецкий.

Последним вспомню домашнего учителя Романа Штрандмана. Несмотря на свой молодой возраст (21 год), Штрандман уже имел за плечами «историю». Как журналист он сотрудничал с передовыми российскими журналами «Отечественные записки» и «Современник». Во время следствия над членами кружка Петрашевского был арестован, однако из-за отсутствия доказательств его вскоре освободили...

Такое вот репнинское окружение...

Впрочем, первый визит Тараса Шевченко в Яготин был кратковременным. Надолго - на целых три месяца - он поселится здесь только в середине октября. Жил во флигеле, который, к счастью, сохранился (сейчас там музей).

Тарас еще будет иметь возможность поближе присмотреться к княжескому имению и его жителям. Наверное, ему расскажут удивительную историю о том, как Кирилл Разумовский перевозил из Киева в Яготин свой огромный деревянный дом. Для этого понадобилось три тысячи (!) телег и столько же крестьян с топорами! Разумовскому не понравилось, что в том его доме на Печерске должны были разместить на временный постой солдат, которых через Киев «перебрасывали» в Турцию... Сработал гонор: для солдатского постоя использовали жилье многих киевских обывателей, но я не какой-нибудь обыватель, я - Разумовский!

Шевченко, конечно, заинтересуют картинная галерея и библиотека Репниных. Это были замечательные коллекции! Француз Аме Ерменжар, специально приглашенный князем, подробно описал библиотеку, и благодаря его каталога, а также свидетельством потомков князя можно составить представление о Яготинской библиотеке. Насчитывалось в ней 30 000 томов, преимущественно на французском языке. Среди них были фолианты, принадлежавшие еще гетману Кириллу Разумовскому и его сыну Алексею. Часть фонда составляли книги, которые достались князю от деда-фельдмаршала, а также его родственников - Куракиных.

Еще один источник - книги, приобретенные самим Николаем Григорьевичем и членами его семьи. Дочь Евгения Чикаленко (соседа Репниных) Анна Чикаленко-Келлер, которая жила в Швейцарии и имел доступ к архивным материалам Ерменжара, выяснила, что в библиотеке, кроме многих книг на историческую тематику и произведений художественной литературы, сохранялось немало протестантских богословских изданий. И это означает, что «кальвинистская Женева», в которой Репнины жили перед возвращением в Россию, повлияла на семью, и больше всего - на княжну Варвару...

Автобиографические записки княжны

35-летняя княжна Варвара Репнина - вполне самодостаточная фигура, стоящая не только шевченковедов. Недаром же Петр Бартенев, издатель журнала «Русский архив», на страницах которого в поздние свои годы нередко печаталась Варвара Николаевна, писал: «ее знали, любили и уважали от Сорренто до Петербурга и от Парижа до отдаленных уголков Сибири. Смело можно утверждать, что княжна Репнина была особой вполне исторической».

Варвара Репнина оставила 165 страниц автобиографических записок на французском языке, которые она вела в конце своей долгой жизни (оригинал записок хранится в одном из московских архивов, но их перевод теперь доступен пользователям интернета). Адресованы заметки внучке сестры Елизаветы, - это для нее Варвара Николаевна добывала из своей памяти фрагменты семейной хроники, доведенной до 1839 года.


Микола Рєпнін. Копія портрета Й.Горнунга  роботи Т.Шевченка (1843)

Записки несколько сумбурные, что неудивительно, учитывая почтенный возраст Варвары Николаевны. Однако память на имена, лица, микроэпизоды она имела отличную. «Я родилась в Москве, в Лефортово, в загородном доме моих родителей, /... / 1808 года, 19 июля», - рассказывала Репнина маленькой Лили (Елизавете). Княжна помнила себя по крайней мере с шестилетнего возраста, когда ее отец был назначен генерал-губернатором Саксонии, и семейство отправилось за ним в Дрезден.

Взгляд автора записок на все, что происходило вокруг, - детский, зато фон - исторический! 1815 год, Венский конгресс, на котором решается судьба Европы; мелькают сановные имена, - а у маленькой Варвары свой угол зрения. Когда мама уехала в Вену, в гости к своему дяде Андрею Разумовскому (послу России в Австрии), детям давали на завтрак не бульон из говядины, а кофе, вспоминает она. И игрушки мама привезла из Вены замечательные, особенно пожарный насос, которым можно было, играя, тушить горящую бумагу... Запомнились также саксонские солдаты - в красных мундирах, в больших меховых шапках... Варвара и сама любила наряжаться «театрально». Особенно ей нравилась казацкая одежда, подаренная отцовскими адъютантами...

Немало места в заметках Варвары Николаевны занимает Полтава. Краеведы найдут в ее свидетельствах интересный материал: княжна подробно рассказывает о домах, в которых жила их семья, о хуторе Яковцы, где в 1817 г. Репнины снимали дачу, о селе Требы, куда в 1818 г. заезжал император Александр I, который, оказывается , любил зеленый чай (очень гадкий, как установили малолетние «эксперты» сразу после отъезда царя)... И о Институте благородных девиц, разместившийся в здании Семена Кочубея, есть упоминания в записках. И о семье историка Бантыш-Каменского, и о Сергее Волконском, который командовал полком в Сумах и часто наведывался в Полтаву...

В Полтаве для Варвары настала пора образования. Гувернантки-иностранки и приглашенные учителя учили ее языкам, истории, географии, арифметике, зоологии. В обязательную образовательную программы входили также танцы, музыка, рисование. А Закону Божьему дочь учила мать...

Репнины часто путешествовали, поэтому «география» в полтавской части записок не ограничивается только губернским городом. К «стране козаков» Варвара Николаевна имела сентимент; в поле ее воспоминаний попали и Почеп (владение Алексея Разумовского), и Батурин, и Лубны, и Прилуки ... Почеп сейчас входит в состав Брянщины, а в старые времена это была северная часть Гетманщины. Там, в Воскресенском соборе, Алексея Разумовского и похоронили (1822 г.). Однако, как рассказывает Репнина, через много лет покой был потревожен. «Один так называемый друг отца» продал Почеп графу Клейнмихелю, а гроб с останками Разумовского перевезли в Глухов. Мама тяжело пережила эту историю, но изменить что-то было уже невозможно...

О драматических для Репниных события декабря 1825 года и последующих месяцах в записках упоминается мельком. Отношение Варвары Николаевны к декабристам было неоднозначным: «Все эти молодые люди с благородными сердцами не имели, к сожалению, религиозных правил, сбились с пути. Все их замыслы были раскрыты. /.../ Это стало началом стольких тяжелых наказаний, принесли скорбь в многочисленные семьи и стали первопричиной стольких печальных событий. Были казни и осуждены на каторжные работы во Сибири. Младший брат отца был среди них. /... / Печальное время - годы 1825, 1826, 1827 ".

Вот кульминация драмы: Сергея Волконского сослали в Сибирь, и его жена Мария Николаевна решила ехать вслед за мужем. Вместе с матерью и сестрой Софией она приезжала в Яготин, и здесь произошло их прощание, поскольку Мария Николаевна еще собиралась в Петербург. «Их прощание разрывало душу», вспоминала Варвара Николаевна спустя много лет.

Маленький сын Волконских остался на попечении Репниных. Однако жить ему суждено было недолго...

Княжну Репнину поразило решение Марии Волконской отправиться в Сибирь: «Ее отъезд меня огорчил, я ею восхищалась». Впоследствии, когда Мария Николаевна была уже в ссылке, княжна писала ей письма...

Захватывала ее и борьба греков с турками за независимость (возможно, под впечатлением героической истории лорда Байрона, который в 1824 г. пал за свободу Греции?).

Впрочем, политику как таковую Варвара Николаевна считала штукой гадкой, противной ее натуре...

Далі буде...

Продолжение следует...