В детстве я читал книжку советского татарского писателя Наби Даули (Набиулла Хасанович Давлетшин) «Между жизнью и смертью». Это его личная история попадания в плен в начале войны и бегства из плена (можно прочесть тут:
http://www.gramotey.com/?open_file=1269066641 ).
В этом романе есть главы, посвящённые Германии. Вкратце суть такова: военнопленных приводили в деревню, и немцы выбирали себе работников, которые потом ходили к ним на работу каждый день. Наби Даули попал на работу к жене фермера, которого забрали на войну. Жёнка была та ещё: гуляла с фельдфебелем, который разводил этих пленных, но это мелочи. Главное вот в чём: война, молодых мужиков из деревень забрали в армию, а с/х требует рабочих рук. Вот и запрягли фашисты наших пленных пахать в немецких деревнях.
В этой же книге есть и такой факт: фермера, мужа хозяйки, отпустили домой в отпуск (кстати, факт потрясающий: война войной, а отпуск – по расписанию!!! Такое было в Германии и в эпоху Первой Мировой тоже (Эрих Мария Ремарк «На Западном фронте без перемен»)). Он пришёл, а ему какие-то сердобольные соседи доложили, каким образом тут его жена вела хозяйство. Расстроился мужик, подрался с женой, а потом пошёл с батраком (т.е. с Наби Даули) за жизнь базарить и жаловаться на судьбу.
СССР тоже имел военнопленных, и тоже гнал на фронт мужиков из деревень. Но «наши» пленные в колхозах не работали. И это объяснимо: в стране, где контакт с иностранцем рассматривался как подозрение в измене Родине с подрасстрельной статьёй, такое было недопустимо в принципе, т.к. в деревне часовых на всех углах не расставишь, и контакты с пленными будут неизбежны (и, скорее всего, не только словесные, в период отсутствия мужиков). Раз так, то наши крестьяне (бабы, старики и дети) тянули ВСЮ тяжесть на своих плечах.
Что же они имели за такой трудовой героизм???
А ничего. Орденов на труд на всех не хватит, понятие «Труженик тыла» с некоторыми льготами появилось только после Перестройки, когда труженики стали уже стариками. Главное: они не имели даже ОПЛАТЫ ТРУДА!
В нашем районе трудодни начислялись как доля процента от перевыполнения плана. Так как мужики ушли воевать, то никакого выполнения плана без них не получится: дети и старики не смогут полноценно восполнить их силу, вот поэтому на трудодень и выходил круглый ноль. С точки зрения бухгалтерии – всё точно и честно.
Наши деды на такие пустяки не заморачивались: «Так ведь же был лозунг: ВСЁ – для фронта, ВСЁ – для Победы! Раз всё – значит, всё; мы же понимали.» И нам бы это тоже понять, но любопытно: зарплата нужна, как минимум, для двух целей: покупки одежды и еды. Если одежда не является критическим фактором (хотя как сказать: истории о том, что дети не ходили в школу из-за отсутствия обуви или даже штанов, для Поволжья вполне обычны), то потребность еды игнорировать не удавалось ещё никому. Как же питаться, если за труд не платят???
Конечно, только от подсобного хозяйства. Но оно обнищало в эпоху борьбы с кулачеством, попало в тиски норм и правил; даже деревья и кустарники уничтожили. Получился парадокс: идёт война,- стране нужно, чтобы люди работали с полной отдачей, но она не платит им за труд и даже за свой счёт не даёт полноценно питаться!
Даже если бы все нормы и правила типа «телёнок подрос – сдавай его в колхоз» были бы отменены, то это не изменило бы ситуацию в корне. Путь в нищету – быстр и лёгок, а к достатку – долог и тернист. С/х – инертно, т.к. сезонно, и не даёт быстрого обогащения: скот не размножается как тараканы, привес идёт долгие месяцы; не все растения растут с такой скоростью, как бамбук или бананы. Если деревья и кусты уничтожены, то, возьмись ты их восстановить, урожай будет только через 7 лет: война два раза успеет закончиться.
А если насажать картошки гектар? Сажай, но работа в колхозе летом в годы войны шла без выходных, целый день. Полоть, окучивать и выкапывать ты будешь её только НОЧЬЮ, в свободное время. Председатель колхоза – не фашист, в конце-концов, и даст тебе колхозную лошадь возить твою картошку ночью (моей тётке Ольге давал), но только один раз, т.к. лошадь отбросит копыта от круглосуточной работы быстрее тебя, а кого потом в оглобли запрягать?
Если по ночам не спать, а днём работать от темна до темна, то умереть тебе будет гораздо легче, чем запасти вагон этой картошки.
Напрашивается идея купить на прокорм скота «для ускорения роста», но на какие шиши, если денег нет даже на штаны??? А если деньги и появятся, то у тебя их всё равно отобьют силой через покупку облигаций внутреннего займа (статистику выпуска этих облигаций см. тут:
http://www.bonistikaweb.ru/KNIGI/ivonin-gogolin.htm Обратите внимание, на какую сумму накопилось в СССР внутренних долгов. Я сам лично видел облигации, оплата по которым затянулась на те самые 20 лет, до 70-х годов: там ещё была картинка танка Т-34 на фоне Рейхстага.). Собрать деньги за облигации через сельсовет – плёвое дело, а как тебе потом продать стране свои облигации обратно, если у колхозника при Сталине не было ПАСПОРТА, а любому кассиру в сберкассе нужны твои паспортные данные для отчётности, кому он дал деньги и зачем??? Вот поэтому многие колхозники эти бумажки сразу же и выбрасывали, т.е. прощали долги стране родной.
Так что в данном случае нет смысла рассуждать, «что было бы, если бы…» Имеем факт: нищее население деревень должно было пережить войну без зарплаты и нормального питания, когда «хлеб пополам с лебедой – это ещё лакомство!». И при этом работать на износ.
Есть такой анекдот:
«- Папа, говорят, что идёт кризис!
- Нет, сынок, кризис – это у олигархов. А нам вообще пипец.»
Большая война как раз является большим кризисным фактором. Вот пипец и пришёл в СССР ко всем, кто не занимал больших руководящих должностей и не занимался спекуляцией,- строго по теории. Так что военный голод – это результат во многом чисто ВНУТРЕННИХ порядков, нежели вторжения врагов. Мой отец служил в Западной Украине с 1947г., в СССР, и был настолько шокирован их, с его точки зрения, сытостью, что даже мне рассказал. Да и наши фронтовики, повидавшие Европу, познавшую оккупацию фашистами на несколько лет, после возвращения возмущались, что наши деревни, войны не знавшие, выглядят хуже деревень Европы, переживших фашизм.
Так что предлагаю сделать вывод: дурные порядки в стране приносят вреда крестьянству (да и вообще всем работягам) больше, чем война. Разумеется, деревни, оказавшиеся на острие удара армии, разрушаются полностью в любой стране, так что вывод касается только деревень, которые такого удара избежали (таких всегда большинство).
Конечно, какую-то помощь колхозам оказывали. Если у нас даже в мирное время на уборку урожая и др. с/х работы гоняли горожан, то уж в военное – тем более. Однако надо учесть, что солдат и рабочих во время войны посылать на с/х работы – накладно, поэтому реально из города могли прислать только разных «крыс конторских» и школьников, не более того. Точную статистику сейчас, пожалуй, уже и не собрать, можно использовать только отдельные воспоминания типа того, что вот, мол, нас, детей советских писателей, из Москвы эвакуировали в пионерский лагерь в Татарстане, где мы осенью урожай собирали. (Среди тех ребят был, в т.ч., сын Аркадия Гайдара, Тимур.)
Если страна даёт тебе что-то одной рукой, то другой она что-то забирает. Московские школьники в Татарстане урожай собирают, а в это время крестьян Поволжья гонят рыть окопы под Москвой… Или приходит из райцентра ещё какая разнарядка: дать людей строить, например, ж/д или ещё что-нибудь.
В детстве я читал книжки, где рассказывалось о том, что на заводы пришли дети, чтобы заменить своих отцов и братьев, ушедших на фронт. Даже корреспонденты в те годы писали статьи о детском трудовом героизме в свои газеты. После Перестройки я узнал, что этих детишек загоняли на заводы по программе «Трудовые резервы», а отцы и братья здесь ни при чём. Потом, в ХХ1 веке, я узнал, что этих детей брали, в т.ч., из тех же деревень.
Одна такая бабушка рассказывала: «Я каждую ночь в подушку плакала. Меня спрашивают: зачем ревёшь, ведь тут кормят КАЖДЫЙ день, и постели чистые – у нас в деревне такого не было! А я говорю: хочу на родину.» (Поставим галочку: на заводы брали из деревень даже девчонок. Похоже, ситуация была совсем аховая…)
Был такой Николай Краснов, покойный ныне, который сбежал обратно в деревню, причём вместе с двумя друзьями. Его отец был ПРЕДСЕДАТЕЛЬ КОЛХОЗА, и он ПОСАДИЛ всех троих. Дали Николаю ОДИН ГОД, причём он навсегда запомнил, что впаяли ему срок именно за «Трудовые резервы», а не за другое. Что ж, вы скажете, что, мол, легко отделался пацан в то время, как «битва с фашизмом», «борьба за будущее» и т.п. Да, конечно, легко, и было это в 1948г., т.е. проблема фашизма в целом была уже решена. Имеем факт: детей сажали в ТЮРЬМУ за то, что они сбегали с ПРИНУДИТЕЛЬНЫХ работ, в МИРНОЕ время.
Не от хорошей жизни была такая организация труда, и не только детей запрягали на заводы. Отец моего тестя был ранен, одна нога стала на 5 см. короче, и его с фронта отправили на военный завод в Куйбышев (в Самару), где он и проработал до весны 1946г. Вернулся домой позже всех, без наград, вроде как с гулянки пришёл человек…
Имел место парадокс: в то время, как в тылу гражданские начальники судорожно выискивали эти самые трудовые резервы, на другом конце страны другие начальники, военные, азартно бросали на убой тысячи солдат (в т.ч. бывших заводчан), без счёта, в штыковые атаки на пушки и пулемёты,- безо всякой ответственности. Вы скажете, что такие глупые «убойные» атаки были только в 1941г., когда на мозги полководцев ещё давил стереотип «быстро-быстро отбиваем первый удар и переносим войну на чужую территорию»? Ах, если бы…
Был такой советский писатель, бывший фронтовик, Василь Быков. В своей повести «Его батальон» он описал общую схему организации советского наступления. После нанесения удара войска первые дни движутся быстро, потом всё медленнее, пока, наконец, не останавливаются совсем. (Это понятно: склады с боеприпасами и продовольствием остались в тылу, и ни одно наступление не может продолжаться бесконечно.) В это время из штабов сыплются истеричные приказы: продолжать, наступать, захватить. Войска окончательно выдыхаются в лобовых атаках, и только после этого приходит приказ занять оборону.
Быков был на войне не самой главной фигурой. Никто не мог знать лучше, чем Г.К.Жуков, как на самом деле была поставлена организация управления войсками, так как он был начальником Генштаба, командующим фронтом, членом Ставки Верховного Главнокомандования, заместителем Верховного Главнокомандующего, т.е. «облазил» все вершины управления. И вот читаем в его мемуарах эпизод: наступление выдохлось, немцы отбили назад важную высотку. Жуков энергично требует от командира полка взять высоту обратно. (Почувствуйте разницу: командир вшивого пехотного полка и… Жуков.) При этом он пишет в мемуарах, что, остыв, пожалел о своём приказе, но решил его не отменять (значит, приказ послать пару тысяч человек в штыковую атаку на пулемёты на высоте, без поддержки техникой, был далеко не самый лучший даже с точки зрения Маршала Победы).
Общая картина удручающая: управление страной и армией оказалось в руках дурных активистов, которые, выпучив глаза и брызгая слюной, требовали всё новых и новых подвигов и самопожертвования, а потом щедро раздавали ордена и медали «за бой, за труд».