Kaviko
|
Как известно, в капле воды отражается весь мир. Нужно лишь внимательно приглядеться. Предлагаю вам глянуть на одну такую каплю из сотен миллионов других. Моя мать родилась 19 августа 1926г. в селе Багряш. Окончила 9 классов. ДЕВЯТЬ КЛАССОВ! Практически невероятное достижение для деревни сталинских времён. Кто-то едва окончил два класса, мой крёстный Шагардин Николай Родионович – 4. Бросали школу по разным причинам: то учёба не даётся, то пацану надо включаться семью кормить и т.д. Школа в селе была семилетняя, поэтому после 7 классов учёба-то и заканчивалась. Моя мама рано осталась сиротой. Свою мать она не помнила вообще, хотя та умерла чуть позже отца. От отца в памяти остались лишь «кафтан и шапка». Её взяли в свой дом средняя сестра с мужем. Помните про нормы на один двор?- вот то-то же. Принимая в семью ещё один рот, вы должны понимать, что ваш рацион питания сократится: как только у вас во дворе появится 11-я курица – сразу сработает сложная система продналога, и эта курица будет вам в убыток. Единственный выход – увеличить площадь огорода под картошку. У моей тётки Ольги, мать в свой дом принявшую, детей было немного: всего-то двое, а многодетной в те годы считалась только мать с ДЕВЯТЬЮ детьми и более. Так ведь и тётка Ольга была пока ещё молодой… Жили вполне сносно. Кроме того, мужа тётки на войну не взяли, так как он был в колхозе трактористом, а, кроме трудодней, мужские руки в доме очень даже много значат. Учёба давалась маме легко, вот и закончила она семилетку. 1941г. Из нашего района стали брать людей (женщин и детей?) рыть окопы под Москвой. Москва – она ведь от Исаклинского района совсем рядом, 1000 км. всего. Вот воспоминание: «Я родился в Среднем Поволжье, в Мордовии, в рабочем поселке Ковылкино. … В ожидании врага мы готовили огневые точки, рыли окопы, землянки, делали доты, дзоты» - т.е. Москву защищали всей страной: и армия, и народ. Маму и ещё 10 женщин с телегами в 1942г. послали строить железную дорогу (кажется, до Сургута – есть такая станция в Самарской обл.). Три месяца они возили в телегах грунт, который им грузили лопатами старики, призванные через военкомат. Мама была в «отряде» самой молодой, но дерзкой. Видит, что работе нет конца, и бросила клич: «Айда домой, там уборка на носу!» И ушли они все назад, к вящей радости нашего сельсовета: сколько рук и телег пришло к уборке! Чтобы окончить 10 классов, надо учиться в райцентре, в селе Исаклы. Мама переехала туда. Но родни там не было, кормёжка шла опять-таки от сестры, да ещё свой «кусок» совала какая-то дальняя родственница, которой мать была жутко благодарна. Наверное, так бы и окончила она 10 классов, но тут случилось горе: умер муж сестры Иван. Он один вручную разгружал бочки с соляркой и надорвался. Вообще, смертность тогда была ужасная. Тётка Ольга родила ещё двоих детей – один из них умер. Ещё напала весной вдруг такая эпидемия: гнойное воспаление горла, что приводило к смерти, так как антибиотиков пока ещё не было. Вымирали целые семьи. Приехали врачи, разобрались: люди, оказывается, ели зёрна, оставшиеся после обмолота и пролежавшие под снегом. Был разрешён обмен такого зерна на качественное, причём ОДИН-К-ОДНОМУ. Мужик умер – школа закончилась. Но мама окончила курсы учителей и, вернувшись в Багряш, стала учительницей. Теперь уже она помогала своей зарплатой сестре с тремя детьми, причём деньгами. ДЕНЬГИ. Это то, что в сталинских колхозах не давали. Наоборот, изымали через продналоги и насильной продажей облигаций внутреннего займа. Председатель колхоза (САМ!) получал на зарплату трудодни, как все. А тут вдруг соплюшка какая-то деньги получает, хоть и ходит за ними 14 км. (не в Исаклы – те в 25 км. Наверное, в Клявлино или Шенталу) Ну как же так?! Забитость – отчаяние - зависть – донос. ТРИ доноса на мать написали. Наверное, от того самого избытка уважения к учителям, про которое говорил Анатол в теме «Кулаки». Моя двоюродная сестра рассказала: «Мы загодя выходили на пригорок, смотрели и ждали, когда же нянёка зарплату принесёт. Она нам гостинцы покупала, КОНФЕТКИ. А однажды вообще чудо – ЦВЕТНЫЕ КАРАНДАШИ.» В 1945г. мама вышла замуж за участника войны, Морозова Егора, «вся грудь в орденах». Но семейная жизнь длилась недолго: опять ДОНОС, на этот раз на мужа. Отправили Егорку под конвоем милиционера в Клявлино, сели они в тамбур товарного вагона, а поезд опрокинулся. В составе были цистерны, начался пожар, а дверь тамбура оказалась прижатой к земле. Так что в Багряш вернулся только мешок обгорелых костей. Этот скелет одели, набили соломой недостающие места и похоронили. Мама в это время была беременной. Вот теперь поговорим о том, кто и что писал в те годы, не считая доносов. Когда родился мой брат, его тётка помчалась в сельсовет, чтобы… не допустить, чтобы ему написали фамилию «Морозов». Дело в том, что моя мать и Егор остались нерасписанными: так и не нашли время доехать до райцентра, всё собирались да не собрались. Вот тётка брата и аппелировала этим фактом. Что ж, написали брату фамилию нашей матери. А зачем бы такая прыть?- да чтобы наследство отца умирающего не делить ещё и на новорожденного. Однако тот всё равно завещал внуку сарай (законченный объект строительства, между прочим). Более того: сельсовет помог матери оформить потерю кормильца, хотя, повторюсь, она, формально, в браке не состояла. Таким образом, мама стала получать ещё 50 рублей в месяц (примерно 5 брежневских рублей). И это при системе трудодней! Обратите внимание: тётка Ольга также потеряла кормильца, имела ТРЁХ детей, но от страны получила шиш. НЕ ПОЛОЖЕНО. В колхозе свои расчёты, а мама была «неколхозницей» (см. тему «Социальный состав советской деревни»), вот для неё и пошёл другой тариф. В итоге мама выкупила за деньги дом умершего свекра, где стоял законный сарай её сына, и переехала туда жить. И это стало шоком для её сестры: она враз потеряла долю денежного дохода. Причём мама переехала в этот дом ЗИМОЙ, без дров и заготовок, с малым ребёнком. Безумие! Но очень уж надоело ей ходить под шумной и властной сестрой. А начиналось её личное хозяйство очень даже интересно. Купила мать корову, и была готова обеспечивать её сеном даже без лошади. Запряглась в телегу, накосила сена где-то вдалеке ото всех, чтобы глаза никому не мозолить, и потащила его, непросушенным («Украдут!»), домой. Наткнулась на председателя – он её телегу опрокинул, обругал и сено раскидал (см. подробности в теме «Кулаки»). Однако, вернёмся к нашим писателям. В годы войны мой тесть жил у своего деда. В доме было 12 человек: дед с бабкой, 7 их дочерей, сноха и двое её детей. И вот девки написали в сельсовет жалобу: мол, эта мать моего тестя нам не родня, пусть идёт жить в свою семью. Там взяли эту писульку и начеркали резолюцию: обеспечить жилплощадью жену воюющего солдата! Деду пришлось в своей избе поставить перегородку и прорубить второе крыльцо, отдельно для невестки. Тесть обижался на тёток до самой старости: как же так, из дома выгоняли! А я ему и говорю: всего было 12 человек на одну корову, а без вас осталось бы только 9. Теперь давайте прикинем. Если мужик смог прорубить крыльцо, то, значит, и сена мог накосить вдоволь. Его жена тоже была здоровой. Невестка тем более была в силе. Тех двух дур можно было бы в телегу запрячь, как мою маму – и было бы у них сена на 2-3 коровы. Вдобавок бы отменить нормы на количество кур на один двор – и мой тесть не дёргал бы всю войну свою мамку за юбку «мама, кушать хочу!». НАДО БЫЛО ВСЕГО ЛИШЬ ОТМЕНИТЬ НОРМЫ НА ОДИН ДВОР, хотя бы на время войны,- и миллионы людей не мучились бы ежедневным голодом, не писали бы позорные бумажки. Но никто не догадался, где взять этот дополнительный ресурс. Скорее всего, даже не пытались думать и догадываться, жили себе по привычке. На этом фоне открытие в Москве после войны коммерческих ресторанов выглядит… ну, даже не знаю, как бы это назвать. Слов нет приличных. В деревне коммерцию делать, значит, нельзя, а в Москве - можно. Чтобы было куда блядей водить на радостях после Победы. Мама снова вышла замуж, за моего отца. Он окончил в Самаре техникум и стал электриком. В это время в Татарстане нашли «большую нефть», и мои родители переехали туда. В новом городе сначала было мало женских рабочих мест. Моя мать перебивалась подменой учителей, уходящих в декрет или на больничный, и никак не могла получить постоянного места: ведь у неё не было высшего образования, хотя в трудовой книжке была даже должность директора школы малого посёлка. Потом устроилась воспитателем группы продлённого дня, но через пару лет эту должность вообще сократили, и отправилась она на завод, железяки точить на станке. На этом её расчёты с Министерством образования были окончательно закрыты. Надо отметить тот факт, что в городе мама никак не хотела бросать с/х привычек. У нас был огород, на котором мы вырастили сад – его отняли под территорию цеха у нефтяников. Она купила другой огород, который мы сначала расчищали, а потом опять превратили в сад от нуля. Потом ещё один – у нас стало два огорода, плюс каждый год отец брал 8 соток под картошку от своего цеха. При этом мать ухитрялась заниматься шерстью: кучи немытой грязи превращались в десятки варежек и носков. В итоге она каждый год продавала осенью картошку и урожай с огородов, зимой - носки и варежки. До 80 лет сажала грядки, причём уже ползком, обмотав колени тряпками: её ноги не держали, она даже по дороге в огород уже падала. Остеохондроз, горб под правой лопаткой из-за непрерывного тягания ведёр с водой из огородной емкости – полный комплект. Чтобы с ТАКИМИ людьми довести с/х до упадка и разложения – это надо очень постараться. Но идеалы Октября в итоге всё-таки взяли вверх над такими людьми. Умерла мама 22 июня 2013г.
|