Глава 2. Разыскивается валенок старинной итальянской работы.Место действия: где-то в степях севернее Дербенда. Палатка хана Золотой Орды.
Время действия: 1356 год.
Хан Джанибек лежал на куче ватных подушек уткнувшись носом в стену юрты. Под головой у него лежал кованый итальянский валенок, который он у одного эмира давеча выпросил. Хреново ему было. Кирнул он неслабо пару недель назад, когда возвращался из Азербайджана, и то ли, перебрал, то ли, недобрал, в общем, захворал. Вся братва тогда шепталась, что фуфырь самогона, который прикупили на точке у какой-то половецкой бабки в степи, был на стиральном порошке сделан. А Джанибек, по жадности своей, весь пузырь тот один и вылакал. Бабку, конечно, как водится, порешили. Орала она там что-то, что, мол, берет исключительно чистый кизяк для приготовления браги у самого ханского сына Бердибека. Да толку-то…
В общем, все ожидали, что околеет хан скоро. Начали кучковаться в кружки по интересам: кройки и шитья, шахматно-шашечный, юных натуралистов, автомобилистов, панков и рокеров. Решали куда после околения хана бедным мунгалам податься. А некоторые и вовсе себя уже тартарами величать стали, мол не хотим признавать тиранию чингизидскую, свободы слова и демократии хотим.
Один из «новых тартар» - Тоглу-бай – решил на свою сторону ханского сынулю перетянуть. Вообще-то, они с ним давно маленький гешефт имели. Братки из бригады Тоглу-бая крышевали караваны с кизяком, которым Бердибек по всем степным точкам торговал. Между прочим, именно Тоглу-бай тогда громче всех орал: «Я знаю в степи классную точку. Там сэм – чистая слеза». Он и привел гонцов к той бабке.
«Зачем надо было столько пить?»,- в очередной раз сам себя спрашивал Джанибек. Ответа он не находил и решил вспомнить, откуда же алкоголизм незаметно подобрался к потомкам самого Чингиза, не к ночи будь он помянут.
На бухач мунгальская братва подсела давно. Говорят в Грузии в Тбилиси нашли как-то туристы мунгальские кабак ночной. Водка там продавалась по 2-40. «Андроповка» называлась. Загуляли на несколько месяцев. Как же их звали… А вспомнил – Джебэ, Субудай и еще человек 20-30. «Или тыщ 20-30», - подумал хан. «Мутится у меня в голове, что-то». Короче, братва упилась, перепутала направление и поскакала на север к девкам. В горах заблудились. Какие-то местные (из Дербенда были) помогли дорогу найти. В общем, история долгая. А Вы сами представьте – за границей, без денег, паспортов, медицинской страховки. Еле отбились от местных правоохранительных органов. Крюк сделали – верст 10 (или тыщ 10?). вернулись домой изрядно помятые, но довольные. Рассказали остальным браткам о водке дешевой. Да приврали еще, что мол есть такая Русь, так там водка ваще по рупь дваццать…
…С Руси и из европей мунгалы возвратились законченными алкашами. Хари из желто-черных, стали желто-синие. Украинский парламент прям. Ох, не знали наши предки, что алкоголизм по наследству передается.
«А один предок мой, - вспомнил Джанибек, - так и ваще решил закодироваться». Врач, правда, какой-то странный попался. Вместо того чтобы в уши всякую чушь шептать, обрезал кое-что, кое-где. Еще и сказал:
- Пить ты больше не будешь, хан Узбек, но за это мусульманином назовешься.
Хан Узбек как увидел, где ему и что обрезали, дюже осерчал. А чтоб не обидно было, приказал всем родственникам, друзьям и просто знакомым самим себе харакири (тьфу), обрезание сделать. Много несогласных тогда на Русь ушло. Переженились там и пьют, не по-детски, в кабаках русских. А в степи с тех пор всех пацанов мусульманами прозвали.
«Все равно непонятно, зачем я так напился?», - думал Джанибек. И тут вспомнил главного санитарного врача Золотоордынской Федерации. «Так ведь это он всем приказал спиртягу глушить, дабы от чумы избавиться. Так вот откуда ноги растут! Из-за дохлого чумака весь народ споили, сволочи», - разозлился Джанибек. «А ведь ты сам виноват», - предательски зашептал второй внутренний голос. «Не я, фрязы генуэзские из Кафы Крымской виноваты», - огрызнулся первый голос.
Мунгальская братва никогда до того злополучного года не имела терок с генуэзской братвой крышующей в Кафе. А в тот год, какая-то ведьма наколдовала хрень какую-то, и у пацанов по всей степи стали ломаться мерины, бэхи, и паджерики. Дома проблемы начались. То коровка сдохнет, то баран окочурится. Тут генуэзцы приперлись и ласково так говорят: «Никогда мол между нами терок не было. Знаем ваши непонятки с бабами-йогами, что порчу на вас возвели. Готовы, мол, помочь. Вор всегда поможет вору. Давайте ваших деток, которым все равно жрать нечего, в пионерлагерь отправим на Лазурный берег, или в Египет». Степняки по простоте душевной согласились. А через некоторое время узнали мунгалы, что никакой это не пионерлагерь, а самые что ни на есть бордели и плантации хлопковые. А за каждого пацаненка или девчушку, генуэзцы неплохой процент поимели. Это было, как бы сказать помягче, э-э-э… не по понятиям. Собрал Джанибек свою бригаду и приперся в 1347 году в Крым на стрелку. А фрязы обхезались неслабо и заперлись в своей хазе каменной. Малина их по морю снабжалась, и долго бы ее осаждать пришлось. Да был среди братвы один гниловатый пацан с погонялом Чумак. Подхватил он какую-то заразу африканскую в дальнем путешествии: то ли СПИД, то ли вирус Эбола, то ли грипп птичий. Гигнулся он, в общем. Тогда главный санитарный врач федерации, не долго разбираясь, говорит: «Раз Чумак – значит чума. Всем выпить по литру спиртяги, а труп пацана нужно сбагрить куда подальше». Пацаны говорят, что мол не уважали они его, шестерил он иногда у фрязов. Давайте, мол, к фрязам через стену его и закинем. Пока мунгалы дезинфекцию спиртом проходили, Чумак уж вонять стал. На 5-й день забросил хитрющий китайский пацан с погонялом Инж Ен Ер с помощью какой-то хитрой приспособы труп через стену Кафскую. В городе жутко вонять стало. А еще через недельку поперли фрязы в Европы свои. А в груди у каждого уж сидел «чужой».
Вскоре по всем Европам пошли гулять детки «чужого». Не тронули только Чехию, Польшу и Литву. С тех пор эти три бригады крышевать в Европах стали.
А в 1351 году «чужие» расплодились во Пскове, в 1353 году повыжирали процентов 25 москвичей (Симеона Гордого опять же), не тронули Нижнего Новгорода и ушли на юг в степи. А здесь пацаны знали чем их встречать – СПИРТЯГОЙ. После всего этого от 1/2 до 1/3 столиков во всех европейских кабаках и на Руси опустели. Самые большие бригады остались у чехов, ляхов и литвинов.
Мысли Джанибека прервал какой-то шум в юрте. Джанибеку уже было гораздо лучше, бодун отпускал, и он повернулся лицом ко входу. В юрте стоял его сын, наместник Азербайджана в тебризском дворце Ольджай Хатун – Бердибек.
- Опа, возвращение блудного сына, - удивился Джанибек.
- Не ждали? – поинтересовался Бердибек.
- Какого х…, - начал было хан, но тут из-за спины сына выступил Тоглу-бай:
- Не серчай премудрый хан, энто я его покликать велел.
- Ни фига себе покликал. За пару дней из Тебриза приперся. Я ж тебе сказал в Аржабабане сидеть безвылазно, - начал воспитывать отец.
- Папа, не учите меня жить, лучше помогите материально, - огрызнулся Бердибек.
- В смысле?
- В смысле продулся я в казино. Услышал, что ты окочуриваешься, в смысле Кондратий с Кердыком к тебе приходили. А так как я - наследник твоих сокровищ и, кроме того, будущий дон Корлеоне, то есть дон Чингизид, то пошел в казино отыграться, - после этих слов прынц замолчал и уставился куда-то в сторону. Его жёвто-блакитная рожа сделалась красной.
- И? – угрожающим тоном протянул Джанибек.
- Ну и, - осторожно продолжил сын, - продулся опять.
- А что ставил? – спросил почти ласково хан, рукой нащупывая батькин ремень.
- Как обычно.
- А как обычно? - Джанибек с ремнем в правой руке и кованым валенком в левой начал подниматься.
- Папа, не надо волноваться. В первый раз что-ли? Полцарства всего.
Джанибек, не успев подняться, сел. Бердибек неожиданно набрался смелости и выпалил:
- Пап, дай лавэ, а то и мне и тебе кердык.
- Пошел вон, щенок, - благим матом закричал Джанибек. Он замахнулся валенком, но промахнулся, и тот, отскочив от ритуального бубна войны, как бумеранг вернулся туда, откуда вылетел. Только чуть пониже. Голова хана, не отошедшая еще окончательно от кизячного самогона, не выдержала столкновения с летящим предметом, и там что-то хрустнуло. «Кердык с Кондратием», - было последней мыслью Джанибека.
Первым нашелся Тоглу-бай, которого всегда беспокоило, что старый хан под голову почему-то ложит именно тоглубаевские кованые валенки. И сейчас он быстро сообразил, чем все ЭТО, кроме грязных валенок и самогона, пахнет. А пахло мусорским наездом. Придут красноперые, долго разбираться не будут, узнают, чей валенок, и пришьют дело Тоглу-баю. Поедет эмир в Сибирь снег убирать. А снега там много…
- Хан помер. – удивленно прошептал Бердибек.
- Да здравствует хан, - заорал Тоглу-бай. Подскочил к трупу и быстро натянул валенок на свою ногу.
Долго после этого историки и мусора спорили, отчего же загнулся Джанибек. По степи ползли нехорошие слухи: и про Тоглу-бая, и про кизячный самогон. Но главных улик не было. Самогон был уничтожен путем добровольного выпивания оного самим Джанибеком, пустой фуфырь не нашли (кто-то успел сдать в ближайшем пункте приема стеклотары), а кованый валенок, старинной итальянской работы, носил на своей ноге Тоглу-бай. И никто не поинтересовался, почему валенок один, и что это за бурые пятна на его кованой подошве рядом с иностранной надписью: «СДЕЛАНО В ГЕНУЕ».
Пока все. Жду отзывов. Если они будут благоприятные, обещаю продолжить.
Страниц: 1 
