innit
|
Дело в том, что в Византии, ни один претендент на трон, будь то - сын, брат или дядя почившего императора, - мог воцариться только с одобрения церкви в лице патриарха и при поддержке народа. Такая традиция считалась воплощением теории «Божьего избрания». У каждого "Божьего избранника" при дворе находились недруги, за спиной плелись заговоры, вспыхивали народные бунты, но неизвестно ни одного случая, когда император отказывался от власти добровольно. В связи рассказом о Феофано, будет уместно вспомнить другую византийскую императрицу – Феодору, куртизанку, взошедшую на трон. Когда в Константинополе в 532 году вспыхнуло восстание Ника, направленное на свержение ее супруга Юстиниана, и тот собрался бежать, властная и алчная Феодора, даже перед лицом смертельной опасности, не пожелала покидать дворец – сделать это было равносильно тому, что отказаться от роли земного божества. Как свидетельствует византийский историк Прокопий Кесарийский, императрица тогда сказала: «Тот, кто появился на свет, не может не умереть, но тому, кто однажды царствовал быть беглецом невыносимо. Да не лишиться мне этой порфиры, да не дожить до того дня, когда встречные не назовут меня госпожой! Если ты желаешь спасти себя бегством, государь, это не трудно. У нас много денег, и море рядом, и суда есть. Но смотри, чтобы спасшемуся тебе не пришлось предпочесть смерть спасению. Мне же пурпур власти будет лучшим саваном».
ФЕОФАНО И НИКИФОР ФОКА. Феофано, как и ее далекая предшественница Феодора, не желала никому уступать трон. Она оставалась при своих малолетних сыновьях, Василии и Константине, объявленных императорами, но понимала, что синклит (совет) не позволит женщине управлять империей. Но хуже всего, что она успела нажить много врагов, и первым был паракимомен Иосиф Вринга – искусный придворный интриган, обладавший опытом управления государством, и способный заручиться поддержкой синклита. Другим вероятным претендентом на трон был Никифор Фока – представитель знатного рода Фок, талантливый, популярный в народе полководец, недавно назначенный главнокомандующим византийской армии. В 963 году Фоке шел 51 год. Маленького роста, коротконогий, с большой головой, с черной бородой, пробитой проседью, с темной кожей, огрубевшей и загоревшей на полях сражений – он слыл праведником, и характер имел суровый и аскетичный. Он спал на жесткой циновке, не ел мяса и носил власяницу своего дяди Михаила, которого почитали в Византии святым. По словам Льва Диакона, подобный образ жизни Никифор Фока вел с молодых лет, даже в юности избегая наслаждений и разврата. Духовником Никифора был будущий основатель Афонского монастыря Афанасий. Заветной мечтой полководца было иночество. Трудно себе представить человека, более не походящего на роль пылкого влюбленного. Однако после встречи с Феофано, Никифора словно подменили. Великий воин-монах, обращавший в бегство полчища варваров и бравший неприступные крепости, не смог устоять перед женскими чарами. Он воспылал к молодой императрице безумной страстью и, как свидетельствует Иоанн Скилица «вступил с ней в связь». Об этой связи стало известно Иосифу Вриге, который снова взял бразды правления в свои руки. Он понимал, чем чреват подобный альянс, и нанял людей, чтобы те ослепили Никифора, - ослепление, как способ устранения конкурента, в Византии применялось довольно часто. Полководца тогда спасло дурное предчувствие; он бежал в храм Софии, под защиту патриарха Полиевкта. В апреле 963 года Никифор при поддержке патриарха был провозглашен синклитом автократом-стратигом Азии, то есть получил практически неограниченные полномочия. Присягнув на верность малолетним государям, в конце апреля он вернулся в свою ставку в Каппадокию. Тем временем Иосиф Вринга, справедливо подозревавший Никифора в недоброжелательстве и коварстве, а так же в намерении совершить государственный переворот, отправил стратигу Анатолика (Анатолии) Иоанну Цимисхию секретное послание с предложением принять армию под свое командование. Но тот, не поддавшись на уговоры и не соблазнившись посулом занять высокую должность, показал письмо Никифору, посоветовав немедленно принять императорскую власть. По словам Льва Диакона, Никифор все еще сомневался. Тем не менее, 2 июля 963 года войска провозгласили его василевсом. Одновременно, в Константинополе, начались народные волнения. Казалось, что мятеж против Вринги и его сторонников возник стихийно, но на самом деле восставшими тайно руководили Феофано и Полиевкт. 20 августа Никифор Фока, облаченный в пурпур, въехал на белом коне через Золотые Ворота в Константинополь. В тот же день он был венчан на царство. Иосифа Вринга, который во время бунта укрылся в храме св. Софии, отправился в ссылку. 26 сентября 963 года Никифор Фока, отбросив всякое притворство, взял Феофано в жены.
СЕДИНА В БОРОДУ… Что за странные метаморфозы произошли с человеком, который после смерти жены и сына, приняв обет целомудрия, отказывался от всех земных благ и уже готовился принять схиму? Как волевой и решительный полководец стал рабом алчной и расчетливой женщины? А то, что Никифор был безумно влюблен, современники не сомневались. Уж не колдовство ли это? Если учесть, что со стороны Феофано присутствовал тонкий расчет, можно допустить, что она прибегла к помощи колдовского зелья, рассудив, что красота красотой, а с приворотом надежней будет. Ведь в то время магия не считалась чем-то необычным, и примитивное колдовство в повседневной жизни применялось на каждом шагу: делались амулеты, обереги; произносились заклинания и любовные заговоры; готовились сомнительные препараты, отвары, яды. Было написано тысячи трактатов, содержащих рецепты магических снадобий. Каждый правитель содержал при своем дворе штат магов, астрологов, знахарей, и византийский двор не являлся исключением. А если учесть, что многонациональный и многоконфессиальный Константинополь был одной из величайших столиц древнего мира, стоявшей на оживленном перекрестке караванных путей; крупнейшим, культурным центром, где в одинаково сказывалось влияние, как запада, так и востока, - то можно представить, сколько сакральных знаний сюда стекалось. Здесь вступали в симбиоз и совершенствовались языческие традиции, герметика, алхимия и магия. Вполне вероятно, что Феофано, даже, несмотря на то, что «отличалась несравненной красотой и была истинным чудом природы», все же опоила приворотным зельем аскетичного полководца. Иначе сложно объяснить внезапные перемены, которые произошли с глубоко религиозным Никифором Фокой, и его странное поведение.
|